Под сенью тайги (СИ)

Когда вертолет начал снижаться, Игорь напрягся, ожидая, что пес испугается и будет пытаться убежать. Но тот, закаленный всевозможными московскими шумами стоял смирно. Люди, сидевшие в вертолете, не торопились выходить, спокойно ожидая, когда лопасти замедлятся. Видать, решили, что торопиться им некуда. Игорь стиснул в кулаке рубашку Анны, которую Наташа всучила ему на всякий случай, как образец запаха для собаки. Наконец лопасти снизили убийственную скорость вращения, дверца самолета распахнулась, и оттуда выбрался внушительных размеров детина в форме МЧС. Он бодрым шагом направился к Игорю.

- Букетов? - поинтересовался он.

Игорь кивнул.

- Мельников. - представился тот в ответ. - Куда летим?

- К отрезку дороги Байкальск – Слюдянка, до первого же ручья, который виден с воздуха. Он должен течь по расщелине. Насколько мне известно, ручьев подходящих под такое описание всего три на этом участке дороги. Для начала пройдем вдоль каждого, а там посмотрим. Ищем людей, их стоянку, что угодно.

- Понял. - кивнул Мельников и неожиданно ухмыльнулся. - Не знаю, на кого вы насели, но я бы, пожалуй, предпочел дружить с вами, чем стоять у вас на пути.

- Как раз сейчас, гражданин Мельников, вы стоите у меня на пути. А именно между мной и вертолетом.

- Это поправимо. - снова улыбнулся Мельников. - А это что за Бобик с вами?

- Собака-поводырь. - ответил Игорь. - Поехали уже.

Игорь оставил спасателя недоуменно чесать голову и направился к вертолету. Приблизившись к машине, он дал собаке обнюхать ее, а затем сделал знак запрыгивать. Пес поколебался, но послушался. Мужчины последовали за ним и устроились на боковой скамье. Игорь поздоровался с командой, состоявшей еще из троих человек, кроме Мельникова, и они вместе склонились над картой. Игорь указал Мельникову места, где им предстояло побывать, и тот передал указания пилоту.

Игорь зажал собаку между колен и, держась одной рукой за ошейник, другой вцепился в поручень. Винты снова начали набирать скорость. Игорь бегло осмотрел салон. В самом хвосте он заметил несколько носилок. «Господи, сделай так, чтоб они не понадобились!»

Я пришла в себя. Темнота вокруг уже начала становиться привычной. Теперь я точно знала, как именно себя чувствуют слепые. Я попыталась пошевелиться, сомневаясь, что мне это удастся: все мышцы от долгого пребывания в холоде и в неудобной позе онемели. Пока я лежала без сознания, мне в спину впивались острые камни.

Я пошарила рукой вокруг и нащупала гладкую стену, у которой пряталась ранее. Проведя по ней ладонями, я обнаружила небольшой выступ, зацепилась за него правой рукой и попыталась встать. Порезы на пальцах сразу же напомнили о себе приглушенной холодом болью. Мне сделалось дурно: голова закружилась и внутренности скрутило. Я понятия не имела какое сейчас время суток, но по ощущениям я не ела целую неделю. Сильно хотелось пить. Все же мне удалось подняться на ноги, хотя прочной опоры под ними не было. И что теперь?

- А ничего. - хрипло ответила я сама себе. - Через пятьдесят лет тебя откопают китайские археологи, найдут у тебя на шее пентаграмму и решат, что тебя принесли в жертву злобному богу горы. Твое фото облетит весь мир.

Я представила себе – как буду выглядеть: вся в лохмотьях и каменной пыли, и только копна кудрявых волос венчает усохшее лицо мумии. А может быть я замерзну в лед и сохраню свой нынешний облик? Разбитые губы, синяки на лице. Красота!

Вдруг откуда-то изнутри меня вырвался смешок. В этой темноте он прозвучал на редкость странно, и от этого меня вовсе разобрало хихиканье. Я стояла во мраке и холоде, запертая внутри скалы и смеялась в голос. Прямо как Максим тогда в лесу. Только мысль о том, что я возможно лишаюсь рассудка, заставила меня прекратить смех.

И еще мысль о Максиме. Теперь я стала вдовой. И этот некогда сильный и умный человек умер вместе со своими мечтами и планами. Был забит камнями при попытке прикончить свою жену. Звучит прямо как заголовок для газеты. Или как строчка из полицейского протокола. Возможно, дело было в шоке, но в данный момент я не испытывала никаких чувств жалости или скорби. В связи с этим внутри шевельнулось слабое угрызение совести. «Все всегда происходит так, как должно происходить!», - напомнила я себе.

Интересно, если бы я каким-то образом выбралась отсюда, то было бы выдвинуто против меня обвинение в какой-нибудь там преступной халатности? Или еще в чем-то? Если они осмотрят его тело, то нож в его ноге скажет им о многом. На мне было достаточно увечий, чтобы выставить все как самооборону, но за превышение ее уровня в нашей стране тоже можно запросто загреметь.

Ни к чему думать об этом. Мне не выбраться отсюда. Я сжала ладонью медальон.

- Слышишь, мама?! - сказала я вслух. - Внучка твоя родится в темной запертой пещере, при условии, что я научусь питаться камнями!