Под серым небом

Эндрю еще что-то долго смотрел и перелистывал: с одной страницы на другую, ковыряясь в сложной терминологии, результатах диагностических мероприятий. Когда дело дошло до фотографий, смутило его только то, что у пациента были голубые глаза и белые волосы. Ни у кого не было голубых глаз, а волосы вообще встречались редко. После известных событий, как объясняла книга мира, хранящаяся в главном здании делового центра, все метаболические процессы замедлились, а все жители перестали стареть, поэтому увидеть седого старика с голубыми глазами, чье личное дело закрыто, было делом весьма странным. Кажется, что Эндрю никогда не видел таких людей. Или только кажется. Он не помнил, но это его мало волновало. Он долго готовился, листал картинки, впитывал данные, реконструировал в уме процесс проведения операции, после чего, прихватив с собой рюкзак, пошел прямо в операционную.

В других кабинетах и помещениях все занимались своими делами. Повсюду на стенах висели часы, чтобы каждый мог по ним ориентироваться. Все должно быть ровно: секунда в секунду. Эндрю прошел мимо операционной № 1, где кипела работа: молодой специалист, готовящийся на смену Эндрю, проводил замену старого протеза руки на новый, усовершенствованный и эластичный. В операционной № 2 было пусто, только мерцала потолочная лампа – опять что-то с проводкой: скоро придут желтые и починят. Операционная № 3. Врач, который все еще был одет в смокинг, зашел в операционную № 3, а в ней не было никого, кроме подготовленного к операции пациента. Никто больше и не нужен. Операционная была довольно больших размеров. В помещении было темно и стерильно. Единственная лампа горела только над операционным столом, где-то в темноте мигали лампочки приборов, стояли старые, отслужившие свою службу аппараты, которые больше выглядия как музейные экспонаты, покрывшиеся пылью времён. По периметру были развешаны камеры, за ходом операции всегда следили, вот только кто? Стол размещен был посередине. Эндрю открыл рюкзак и оттуда в воздух взлетел робот-медбрат на железных тоненьких ногах. Он был похож на медузу, но сделанную из редких эластичных сплавов. На передней панели его, где располагались кнопки выбора программы, были также расположены несколько камер, позволяющие роботу увеличивать изображение и разглядывать даже самые мельчайшие анатомические структуры больного, что делает операцию уникальной и практически элементарной по исполнению. Рядом с пациентом на отдельной подставке лежало новое синтетическое сердце восьмого поколения, механизмы которого считались идеальными. Оно создано с помощью новейших технологий и материалов. Оно должно было проработать вечно, но пока в работе были только тестовые экземпляры.

Сердца седьмого поколения последние годы ставят всем. Поэтому процесс смены старой модели сердечного механизма на новый довольно прост. Чаще нужно просто переподключить все клапаны, вены и артерии в сжатые сроки. Эндрю имел большой опыт в этом деле, поэтому он, недолго думая, надел на голову нейроинтерфес – специальное устройство, похожее на очки, соединенное с содержимым головы напрямую. После этого Эндрю взял одну из трубочек робота-медбрата и вставил ее в центральное отверстие, расположенное на нейроинтерфейсе, прямо в районе собственного затылка. С этого момента он видел всё через камеру робота, собственное зрение Эндрю было замещено камерами робота и ушло на второй план.

«Действуем по плану», – думал про себя Эндрю. Стандартные надрезы, трубки робота-медбрата отсасывают кровь, коагулируют раны, вскрывается грудная клетка. Эндрю ожидал увидеть сердечный механизм предыдущего поколения, но у седовласого голубоглазого пациента билось аритмично настоящее, состоящее из живой плоти сердце на последнем издыхании.

Последняя операция, по сути, одна из многих, однако живое сердце он видел впервые. Как такое могло получиться? Сотни обрывков вопросов проскользнули в сознании. Дисплей робота начал искажать изображение, шли помехи. Нужно успокоиться. Эндрю пришлось сконцентрироваться, собраться, чтобы завершить начатое, тем более что от того, что сердце было живым, сама механика проведения процедуры не менялась. То, как билось сердце, завораживало опытного врача. Ничего подобного он ранее не видел – магия, как от картинок, развешанных по дому. Однако он продолжал шаг за шагом делать то, для чего сюда пришел, для чего приходит сюда вот уже который год подряд. Он делал то, что умел делать лучше всего в своей жизни. Жизни, которую он только и знает, а о какой-то иной даже не догадывается.