Под сетью

- Самое главное для вас - ввязаться в борьбу. Стоит начать что-то делать, сталкиваться с людьми - и некоторых из них вы непременно возненавидите. А ничто так не разбивает абстракций, как ненависть.

- Правильно, - протянул я лениво. - Сейчас я никого не ненавижу.

Мы говорили вполголоса. Рядом с нами Финн и Дэйв тоже о чем-то шептались.

- Как же вам не стыдно, - сказал Лефти.

- А что я могу сделать?

- Этот вопрос придется изучить. Мы ко всем своим членам применяем научный подход. Мы спрашиваем о каждом: где точка пересечения его потребностей и наших? Какая работа больше всего придется ему по душе и в то же время будет полезна нам? Разумеется, на каждого ложится и какая-то доля рядовой работы.

- Разумеется, - сказал я. Я смотрел, как за лесом травы поднимается Орион.

- В данном случае, - сказал Лефти, - сомнений, к счастью, нет. Совершенно ясно, _что_ вы можете делать.

- Что же?

- Писать пьесы.

- Не умею, - сказал я. - Романы не подойдут?

- Нет. Кто в наше время читает романы? А пьесы писать вы не пробовали?

- Никогда.

- Ну так начинайте, и чем скорее, тем лучше. Конечно, с расчетом на театры Вест-Энда.

- В Вест-Энде не так-то легко поставить пьесу.

- Не верьте в эту легенду! - сказал Лефти. - Все дело в том, чтобы пойти на известные уступки распространенным вкусам. До того как писать, подвергните научному анализу несколько пьес, которые за последнее время имели успех. Ваша беда в том, что вы не любите усидчиво работать. Создайте приемлемый костяк, а заполнить его можете любой идеей. В общем, вы заходите ко мне на будущей неделе, мы с вами это обсудим. В какой день вы могли бы зайти?

Он достал записную книжку и стал быстро листать густо исписанные странички. Я поискал в уме, чем бы отговориться, но ничего не придумал. Орион лез ногой мне в глаза.

- Во вторник, в среду, в четверг... Но я ничего не обещаю.

- Я порядком загружен, - сказал Лефти. - Может быть, в пятницу, в три пятнадцать? У меня просвет до четырех, а если повезет, то даже чуть дольше. Вы приходите ко мне в редакцию.

- Ладно, ладно, - сказал я. Бледное пятно - лицо Лефти - обратилось ко мне.

- Забудете. - Он достал карточку, записал время и адрес и сунул карточку мне в карман.

- А теперь, - сказал он, - может, вы мне расскажете, что вы делали в этих краях?

Этот вопрос меня взволновал - я усмотрел в нем первое прямое указание на то, что Лефти присущи и чисто человеческие свойства, а вдобавок он напомнил мне о Хьюго, который за последние несколько часов как-то испарился из моей памяти. Я с усилием принял сидячее положение. Голова моя, казалось, держалась на пружине и кто-то пытался ее оторвать. Я вцепился в нее обеими руками.

- Я искал Белфаундера.

- Хьюго Белфаундера? - переспросил Лефти с нескрываемым интересом.

- Да, а вы его знаете?

- Знаю, кто он такой.

Я повернулся к Лефти, но его огромные глаза были всего лишь черными провалами на бледном лице.

- Вы сегодня его видели? - спросил я.

- К "Скорнякам" он не заходил.

Мне хотелось продолжать расспросы: интересно, как Лефти воспринимает Хьюго? Как капиталиста? Но сейчас все мое внимание поглощала моя собственная голова.

Прошло еще сколько-то времени, вероятно, шел уже третий час, и тут Финн выразил желание искупаться. Лефти перед тем говорил с Дэйвом, а ко мне только начало приходить второе дыхание. Ночь стояла безупречно теплая и тихая. Идея Финна нашла отклик у всех, кроме Дэйва. Мы стали обсуждать, куда пойти. До Серпантайна было далеко, до Риджентс-парка тоже, а в районе Сент-Джеймс-парка всегда слишком много полиции. Сам собой напрашивался вывод - искупаться в Темзе.

- Вас унесет отливом, - сказал Дэйв.

- Не унесет, если поймать нужный момент, - сказал Финн. Это было гениально. Но когда настанет нужный момент?

- Сейчас посмотрим, у меня записано, - сказал Лефти. Мы окружили его тесным кольцом, и он зажег спичку. - Высшая точка прилива у Лондонского моста - два пятьдесят восемь. В самый раз! - В следующую минуту мы уже лезли через стену.

- Берегись полиции, - сказал Лефти. - Они подумают, что мы идем грабить склад. Если увидите полисмена, притворитесь пьяными.

Без этого совета мы, в сущности, могли обойтись.