Под шафрановой луной

– Ты лишила нас целого дня, который мы могли бы провести вместе, – с улыбкой воскликнул он, когда она подошла и взяла его за руку. – Едва я оказался в Оксфорде, твоя матушка отправила меня сюда. Внизу ждет экипаж, уже сегодня мне предстоит путь в Аден, отпуск почти закончен. – Он запечатлел на ее пальцах поцелуй и пробормотал: – Боже, как я скучал!

«Теперь только тяжелее…»

– Ты все время такая бледная! Все еще мучают боли в желудке?

Майя кивнула – не вполне искренне.

– Тебе наверняка станет лучше, когда я скажу тебе, что у меня замечательные новости!

Он громко засмеялся, обнял ее за талию, раскачивая туда и обратно, казалось, совершенно не замечая, что она оцепенела в его объятьях, пытаясь держаться на максимальном расстоянии.

– Наши молитвы были услышаны – мои дни в грязной дыре сочтены! Еще несколько месяцев, и в декабре следующего года я смогу вернуться в гайды! Вернуться в Индию, в мои прекрасные горы! Что ты на это скажешь?

Майя не выдержала, вырвалась из его объятий и подошла к окну, крепко обхватив себя руками, чтобы не сломаться.

– Ты не рада?

В его голосе послышалось горькое разочарование, как у ребенка, чей подарок на Рождество, который он старательно готовил своими руками, не вызвал ожидаемого восторга.

– Что ты, я за тебя очень рада, – поторопилась ответить она с искусственной улыбкой на губах, нагнавшей слезы. Напряженно сжав губы, она смотрела на Сидней-плейс.

– Тебе… тебе ни в коем случае не нужно возвращаться в Аден, – беспомощно, растерянно продолжил он. – Ты можешь остаться в Оксфорде или где захочешь. Уж еще год-то мы переживем! – Пауза. – Тебе лишь придется выдержать поток тоскливых писем, которыми я тебя засыплю, – закончил он фразу со слабой, неуверенной улыбкой. – Майя?

«Прости, Ральф». Майя вытерла рукой бегущие по щекам слезы и глубоко вздохнула.

– Ральф, я жду ребенка.

Ничего в жизни не видела Майя ужаснее: блеснувшие на лице Ральфа надежда и радость потухли, он сообразил, мгновенно все подсчитал, и в его глазах вспыхнула ненависть.

– Кто? – резко выкрикнул он. – Этот… этот Бертон?

Майя покачала головой, задержав взгляд на великолепии осенних красок деревьев Сидней-гарден, расплывающихся в яркие кляксы из-за тюля и ее слез.

– Боже мой, – услышала она его стон, почувствовала порыв воздуха, когда он рванулся к окну, где она стояла, и резко схватил ее за руку. – Кто это? Почему ты, черт побери, ничего не сказала?

Он поперхнулся собственными словами.

Майя могла вынести все – но не гневные рыдания, которых Ральфу не удалось сдержать. «Это было бы так легко, Майя, так легко… Всего одна маленькая ложь, и он простит тебя, и все будет хорошо…» Но не повернулся язык, она не смогла произнести эту простую, маленькую ложь. Ложь, которая могла бы спасти ей честь. Но она не была жертвой! Подобное заявление означало бы отказ от ответственности, осквернило бы ее связь с Рашидом, повесило бы на их дитя позорное пятно изнасилования.

– Отвечай! Сейчас же скажи, что за свинья это сделала! Клянусь жизнью, я заставлю Коглана направить целый гарнизон на поиск этого грязного ублюдка и разорвать его на части! – зарычал он.

– Никто, – воскликнула Майя, прервав его пламенную речь, – со мной никто ничего не сделал!

Рука Ральфа, так крепко обхватившая ее руку, бессильно повисла.

– Почему же тогда, Майя?

Она молча потирала то место повыше локтя, где он вцепился в нее, причинив ей немалую боль.

– Ты думала, что сможешь освободиться? Или… Или могла извлечь из этого выгоду? За еду, воду?..

Она слушала, как отчаянно он искал ей оправдание. И звучавшая в каждом слове мольба разрывала ей душу.

«Это твое чистилище, Майя, твое чистилище. Иди и кайся!»

Он снова схватил ее, встряхнул, словно мог вытряхнуть из нее спасительные для себя слова.

– Почему? Почему, Майя?

«Не заставляй меня делать тебе больно, прошу, Ральф, не поступай так!»

– Потому что я этого хотела, – вырвалось у нее, и она вздрогнула, словно поранившись о собственные слова.

Ральф отпустил ее и отступил назад, словно она обернулась вдруг демоном. Он не хотел верить своим ушам, слабо качал головой. Он отдернул от нее руку и вытер о брюки, словно к пальцам его прилипло что-то гадкое, от чего он хотел избавиться. Его лицо скривилось в отвратительную гримасу – его прекрасное, мягкое, золотое лицо.

– Ты… Ты… – заикался он, и Майя почувствовала, как в ней закипает гнев – она смогла прочитать на его покрасневшем лице это самое слово.

– Шлюха? Говори спокойно, Ральф! Уж в этом-то ты разбираешься, правда?

Он вздрогнул, будто от удара хлыстом.

– Ты действительно думал, что я настолько слепа и наивна, что не догадаюсь, где ты провел столько ночей?

– И в этом причина твоего… поступка?

Теперь он мог лишь шептать, и когда Майя покачала головой, он добавил:

– Если бы я все это знал, то сэкономил бы на дороге в Ижар. Лучше бы ты там сгнила!

Внезапно гнев Майи рассеялся, в голове прояснилось.

– Охотно верю, – она сделала глубокий вдох. – Ты имеешь полное право развестись с неверной супругой.

Он недоверчиво уставился на нее. Потом покачал головой, уголки его рта опустились вниз.