Под шафрановой луной

Когда солнце, покраснев, опустилось за горизонт, муэдзин затянул свою жалобную священную песнь, летящую над землей далеко за пределы города и стен дворца Ижара.

Рашид аль-Шахин стоял в тени коридора, наполовину спрятавшись за окно, и смотрел во внутренний двор. Он только что попрощался с султаном, и тот без подозрений поверил, что сегодня Рашиду еще нужно ехать навстречу англичанам, чтобы должным образом сопроводить их в Ижар, и поэтому, к сожалению, он не сможет разделить с султаном Салихом молитвы. Всем известно, что бедуины и воины ставят дорогу превыше молитв, к тому же Рашид соответственным образом навьючил лошадь. Но предводитель войска не покинул здания, когда султан и остальные мужчины дворца отправились в комнату для молитв. Он отыскал проход на женскую половину, приметив его заранее, пока разглядывал здание дворца снаружи. И теперь дожидался подходящей возможности.

Еще во время пребывания во дворце ему удалось раздобыть сложенную бумажку и получить у султана Салиха разрешение повидаться с Джамилой у ворот женской половины дворца, чтобы передать Майе весточку от англичан, привезенную Али. Но на самом деле он передал чистый лист, в нескольких словах изложил свой план и заручился поддержкой Джамилы, прежде чем вернуться к султану.

Во внутреннем дворе раздалось эхо конского топота, и Рашид подавил довольную улыбку. Салим без колебаний поверил, что султан хочет увидеться с ним ко времени Салат аль-Магриб, закатной молитвы, чтобы потом вместе обсудить за ужином развитие ситуации с англичанами – ведь Салим доверял ему. Посвящать его в дело Рашид не рискнул. Долгом Салима было бы удержать соплеменника от такого поступка, и Рашид не хотел, чтобы на товарища ложилась вина за то, что он намеревался сделать. Хватит с него одного предательства. Изменник – брат убийцы.

Ожидая, пока Салим поставит свою лошадь рядом с его рыжей и скроется во дворце через боковые ворота, Рашид повозился и вытащил сверток, спрятанный под широкой рубахой и накидкой. А потом пошел по описанному Джамилой пути.

Заслышав шаги – твердую, тяжелую поступь сапог, – Майя вскочила и поспешила к двери. В полутьме она различила темный силуэт, вокруг которого развевалось белое полотно. «Рашид», – радостно замерло все у нее внутри, сжимавшие сердце тиски лопнули, и оно забилось свободно и легко.

– Вот, – сказал он вместо приветствия и протянул ей что-то темное и мягкое. – Наденьте это вниз. А это наверх.

Майя послушно проскользнула в брюки и набросила поверх одеяние. Пока она спешно переодевалась, Рашид наматывал ей на голову куфию. Ему пришлось накрутить на пальцы пряди ее волос, чтобы их спрятать, и у Майи по спине пробежала приятная дрожь. Без лишних слов он вытолкнул ее из комнаты, потащил вниз по лестнице, где слышалось многоголосное бормотание молитв, и вывел через ворота к лошадям, невозмутимо ожидающим возвращения ездоков.

В стенах дворца быстро стемнело, сумерки окрасили все в серые тона, размыли контуры и детали. Рашид залез в поклажу и протянул Майе пару сапог. Она надела прочную обувь, пока Рашид укладывал тапки. Потом араб подвел к ней за уздечку вторую лошадь, Майя забралась в седло, подняла край одеяния и кое-как спрятала его под накидкой, придержав ее спереди рукой.

– Делай как я, – прошипел аль-Шахин, и они рысью двинулись к воротам. Караульные приветственно вскинули руки, выкрикнув несколько дружелюбных слов, Рашид ответил тем же, Майя ограничилась молчаливым кивком, и пара начала быстро спускаться с холма.

Под стук копыт они молча удалялись из города, который вскоре превратился лишь в скопление огней в темноте, огни становилось все меньше и наконец исчезли, уступив место серебряным точкам звезд. «Да хранит тебя Бог, Джамила…»

– Ялла, – внезапно крикнул Рашид, резко перейдя в галоп, и Майя последовала его примеру. Они мчались в ночь, и не было ничего прекраснее ветра, настигшего их на лошадиных спинах и шумно развевающего накидки. Свободна – я свободна!

– Помедленнее, – предостерег ее через некоторое время Рашид, и, глядя на него, Майя тоже перевела животное на более спокойный шаг. Она почувствовала, что земля под ногами стала более мягкой и вязкой, и из-под копыт вздымались маленькие фонтанчики.

– Нужно беречь лошадей, – пояснил Рашид, – нам предстоит три дня в пустыне.

– Почему не верблюды? – с озорным смешком спросила Майя.

Рашид издал негодующий звук.

– Верблюды хороши для дальней дороги по глубокому песку и с тяжелой поклажей. Но если нужно перемещаться быстро, нашим лошадям нет равных.

Он замолчал, словно Майя глубоко задела его самолюбие, и она больше не осмелилась произнести ни звука.