Под шапкой Мономаха

Ознакомившись с этими свойствами Петра на примерах захвата Ингрии и освобождения армии из Гродны, мы легко уже поверим в то, что в кульминационный момент Шведской войны, именно в кампании 1708–1709 годов Петр оказался на равной высоте с его «непобедимым» противником Карлом.

Конец 1707 и начало 1708 года были страшными днями для Петра. Карл ликвидировал войну в Саксонии и принудил Августа Саксонского, союзника Петра, к миру со Швецией и к отречению от престола Речи Посполитой. Карл, в сущности, стал верховным распорядителем в Речи Посполитой, так как держал в полной своей власти поставленного им на польский престол короля Станислава Лещинского. Со всей своей армией Карл стал было на зимовку на реке Висле, готовясь к походу на последнего своего врага Петра. Петр ждал Карла: «…уже нам то подлинно известно (писал он), что сия война над одними нами осталась». Но для него было неожиданностью, что Карл начал поход среди зимы, в начале января 1708 года. С Вислы шведы пошли на Неман, к Гродне, и так быстро, что Петр сам едва ушел от шведского авангарда, выехав из Гродны всего за два часа до вступления туда шведов. Из Гродны Карлу были открыты пути и в Лифляндию, и на Новгород, и на Москву, и в Украину. После некоторого колебания он двинулся на Березину и Днепр и занял в июле Могилев. Думали, что он имеет в виду Смоленск, а за ним Москву, но Карл, как известно, в сентябре 1708 года ушел на зимовку в Украину. Вся летняя кампания прошла у шведов при очень плохом питании. Отступая перед шведской армией, русские систематически истребляли и прятали провиант и угоняли население. Подвоза от шведских границ не было. Вспомогательный корпус Левенгаупта со всякого рода запасами не успел настичь главную армию, пока она держалась в Могилеве. Быть может, именно стесненным материальным положением следует объяснять некоторую вялость действий Карла. Большие расстояния, пустынность и разоренность края, сопротивление русских отрядов на речных переправах, присутствие русских главных сил на путях к Москве – все это у Карла отнимало уверенность, что шведы, голодая, смогут до зимы поспеть в Москву. Зимовать же в Украине, конечно, было лучше, чем на верховьях Днепра: Украина к тому же обещала изменить Москве и передаться на сторону Карла и Лещинского; Украина сулила сытые и теплые квартиры и, наконец (как доносил Петру из Голландии русский посланник), «швед надеется в вольном казацком народе собрать много людей, которые проводят его прямыми и безопасными дорогами к Москве»[212]. Для Карла путь на Москву стал представляться наиболее удобным именно через Украйну. В этом была его главная ошибка.

Всю летнюю кампанию 1708 года Петр провел без определенного плана действий, зорко следя за Карлом, уклоняясь от решительных столкновений и всячески стараясь затруднить врагу его передвижение и питание. Порча дорог, борьба за переправы, угон населения, уничтожение запасов – таковы обычные способы борьбы с русской стороны. Всякому решительному натиску врага уступать, но «смотреть на неприятельские обороты и, куды обратится (неприятель) – к Смоленску или к Украйне, – трудиться его упреждать», то есть опережать врага на всяком принятом им маршруте. Так шло дело до поворота Карла на юг, в Украину. Когда же этот поворот определился и Карл не стал ждать вспомогательного отряда Левенгаупта, а приказал ему себя догонять, у Петра явился план. Во-первых, он решился настичь Левенгаупта и действительно настиг его и разбил, отняв весь обоз и пушки; а во-вторых, он решил сопровождать шведскую армию на Украину параллельным маршем так, чтобы главные русские силы всегда находились между шведами и Москвой, прикрывая пути к русской столице. Таким образом, осенью 1708 года театр войны был перенесен на Украину, и Петр ждал решительных действий уже зимою: «…не чаю (писал он), чтоб без генеральной баталии сия зима прошла; а сия игра в Божиих руках, и кто ведает, кому счастье будет?»