Под шапкой Мономаха

Но это не было слепое счастье. Выше было сказано, что Петр уклонялся от решительных столкновений с врагом, следил за его движениями и старался держать свои главные силы между шведской армией и Москвой на главных путях к столице. Оба войска двигались параллельно, с верхнего Днепра в Украину, и этот марш, руководимый самим Петром, русская армия совершила вполне удовлетворительно, не только не отставая от шведов, но ни на миг не покидая их без наблюдения и окружая их конными разведочными отрядами. Когда обозначился в Украине район, занятый шведами для «зимовья» на реках Суле и Пеле, Петр обставил его со всех сторон разведчиками, а главные силы расположил в Сумах и Лебедине на путях, которые вели с Украины в центр Московского государства. Попытка Карла через Красный Кут достичь Белгорода очень озаботила Петра. Тенденция шведов двигаться на восток была ему, конечно, известна; но, по-видимому, только в этот момент, в феврале 1709 года, Петр действительно поверил в возможность сильного удара на Белгород и испугался не столько за Москву, сколько за Воронеж. Из Белгорода путь к Воронежу не был труден: верхнее течение реки Оскола на этом пути не могло служить серьезным препятствием. Поэтому, как только обозначилось движение Карла в сторону Белгорода, Петр переместил свою армию от Сум к Ахтырке и к Белгороду, сам же бросился в Воронеж, чтобы поторопиться со спуском на воду строившихся там кораблей и чтобы распорядиться увозом хлебных запасов с Коротояка. Петру не казался вероятным поход шведов именно к Воронежу: «…хотя, чаю, се обман есть (писал он), однако ж, что опаснее (осторожнее), то лучше». С чрезвычайной осмотрительностью Петр предусматривал все возможные, хотя бы и мало вероятные последствия взятия Белгорода Карлом, и это свидетельствует нам о том, с какою чуткостью и сознательностью вел он дело обороны. В феврале 1709 года он еще боится столкновений с главными шведскими силами; к лету же в его руках уже есть точные данные об ослаблении шведской армии и о недостатке у нее боевых припасов. Кроме того, все ненадежные элементы в тылу русской армии, именно казаки в Запорожье и на Дону, к тому времени были ликвидированы. Петр считает, что наступил перелом в соотношении враждующих сторон и что наступила пора взять инициативу в свои руки. В июне он начинает сближаться со шведской армией, переходит на правый берег Ворсклы на выручку осажденной Полтавы и этим вызывает шведов на бой. Результатом была гибель всей шведской армии. Предусмотрительность и осторожность до самой развязки, точное и чуткое определение момента для решительного удара, умелое руководство не только военными операциями, но всем тылом армии, всеми источниками ее довольствия и снабжения – все это дело личного таланта и личного труда самого Петра. По его переписке видно, что он в центре всех отношений, во главе всех предприятий, что в нем Карл имеет соперника не равной стремительности и отваги, с одной стороны, но и не одинаковых духовных свойств, с другой. Петр по характеру сложнее Карла (он к тому же и старше); его организаторская способность выше; круг его интересов шире. Карл великолепный тактик, Петр глубокий стратег и государственный хозяин. В период Полтавской операции Петр уже в полном расцвете своих громадных душевных сил.

Глава восьмая Петр Великий в последнем периоде жизни. – Петр в Западной Европе. – Поездка в Париж в 1717 году. – Жизнь в Невском «парадизе». – Личные свойства Петра как деятеля

Полтавская битва, знаменовавшая собою для Швеции проигрыш войны, была поворотным пунктом и лично для Петра. Дальнейший ход военных действий и политических отношений повлек его в Западную Европу. Россия оказалась деятельным членом среднеевропейской коалиции против Швеции. Русские войска постоянно передвигались по Германии и Польше; русский флот плавал в южной части Балтийского моря. Сам Петр колесил по Германии; лечился в Карлсбаде; вел переговоры в Берлине и Дрездене; смотрел войска и флот в Померании и Дании. Через Гамбург он ездил в Голландию; с политическою целью посетил даже Францию.

Он вышел лично на широкую политическую арену, развернулся во всю ширь своей деятельной натуры, обнаружил вполне свои способности и знания. В последние 15 лет его жизни о нем много говорили и писали при европейских дворах; поэтому есть возможность восстановить наиболее характерные черты его личности в последней фазе ее развития.