Под сияньем северной Авроры (СИ)

Блондинчик проказливо улыбнулся.

- Не можешь? - хихикнул он. - Очень даже можешь. Смотри, гребень сам не хочет от тебя уходить. Ты же не хочешь сейчас все волосы состригать? Так посиди… попривыкай пока… аха-ха-ха-ха… кстати, зеркальце тоже забирай. Где одно, там и другое*. Может, покормишь меня в качестве благодарности?

- У меня только б/п лапша, - растерялся я.

Блондинчик подергал себя за кончик носа и поскучнел.

- Плохо, - признался он. - Это не дело. Ладно, я сейчас нам рыбки наловлю. Вкусной рыбки, жирненькой. Это быстро, я хорошо это делаю. Разводи свой огонёчек, Женя, или что там у тебя?

- Плитку?

- Какую плитку? - не понял парень. - Причем тут плитка? Что такое плитка? Огонь. Нормальный костерок. Темнеет же. Романтика. Рыбка, огонь. Звезды, море… ух! Давно так не сидел, надо сказать…

Блондин снова занырнул в море.

- Я не люблю рыбу! - проскулил жалобно я. - Не… люблю… Терпеть ее не могу… Ни в каком виде, разве только как объект исследования, но не более…

Кому я это говорил? Парень исчез, словно его никогда и не было. Не, ну сюр какой-то…

Сам не зная, зачем, я развёл костёр и принялся мрачно размышлять, глядя на заходящее солнце, что мне, похоже, стоит завтра с утра поменять место жительства. Палатку перенести легко. Заливчик только жалко. Красивый. Труднодоступный. Туристов нет, что особенно привлекало. Отдыхать с крикливыми европейцами я не желал. Всегда любил тишину.

Опасливо подсчитал, хватит ли денег на жильё, если совсем припрёт и выяснится, что палатку больше некуда приткнуть, что было вполне возможно.

Фыркая и отряхиваясь, как собака, мой недавний знакомый, вылез из воды с огромной скользкой рыбиной в руках.

- Вот! - гордо заявил Бэй. - Сам поймал! Вкусно. Красиво. Ешь.

- Я такое не люблю, - принялся отнекиваться я. - Ладно моллюски, но рыба… фу…

- Сам ты «Фу!» - обиделся блондинчик. - Вкуснейшая рыба местных вод, а он фукает. Обнаглел. Просто не умеешь готовить, так и скажи. А что ты любишь?

- Свинину. Говядину. Но не рыбу.

- Не, свиньи и коровы в море не плавают, это точно. Хотя… есть морские свиньи, но это дельфины. А еще голотурии, но этих беспозвоночных ты вряд ли захочешь съесть. А коровки… которые стеллеровы… они вроде как вымерли, прости.

Блондинчик принялся деловито очищать рыбину, а затем насаживать ее на длинный прут.

- Ну пожарить-то сама - ой, сам! - сможешь? А? Или у тебя лапки?

- Смогу, - нахмурился я. - Что там уметь… угольки только разведу…

Я привычно принялся раздувать угли. Бэй с интересом наблюдал за мной.

- Интересное имя - Женя, - признался он. - Я сначала не понял, а потом как понял… В России это имя же и для мальчиков, и для девочек, верно?

- Верно, - подтвердил я.

- А почему Женя? - не унимался Бэй.

- А почему Бэй? - парировал я.

- По-китайски Бэй - белый.

- Тебе подходит, - признался я. - Ты аж светишься от своей белизны. Волосы, кожа… Даже пугает, если честно.

Блондинчик лукаво расхохотался.

- Запала? Или вспомнила?

- Ни то и ни другое, - пробурчал я, сильно покраснев.

Странное дело. Я ни капли не пил. Но эта странная атмосфера: ночное небо, прихлюпывающее в темноте море, костер, звезды и странный собеседник, чья кожа едва заметно светилась во мраке, опьяняли. Сумасшествие какое-то…. Не парень, а ходячая жемчужина. Так и сияет перламутровым блеском. Мистика прямо. И что интересно: чем сильнее темнело, тем больше китаец светился.

«Я, наверное, все же схватил солнечный удар, - удрученно признал я. - Какая-то фигня происходит. Надо ложиться спать...»

- Так почему Женя?

- Да что ты ко мне пристал! - сварливо заметил я. - В детском доме такое имя выбрали.

- Когда ты, Женя… в детском доме очутила... очутился? Ты же сирота, получается?

- Вероятно, сирота. Во всяком случае, когда-то любящие родители точно были. Я иногда что-то такое вспоминаю. Папа с мамой, вероятно, погибли. В детдоме я с 2004 года. Знаю только, что нашли меня на дороге в районе Туломы.

- Рядом, вероятно, была река? - предположил Бэй.

- Верно. Тулома - это и есть река. Не только поселок. Река впадает в Кольский залив.

- Река, залив, а дальше Баренцево море, ясно. А тебе сейчас, прости, сколько?

- 26 лет.

- Значит, в детском доме ты с 13 лет.

- Несчастливое число.

- Да нет, число как число, - задумчиво произнёс Бэй. - Оно к тебе вообще никак не относится.

- Да? - нехорошо усмехнулся я. - А я думал, число «четыре» в Китае обозначает смерть. 13 если сложить, это же 1+3=4. 2004 год тоже оканчивается на 4. Моя личная «четверка» дважды.