Под скорбной луной

В пабе было занято всего несколько столов. Служанка, выметавшая из очага прогоревшие угли, прищурилась на меня, не выпуская из рук щетку и совок.

— Извините, — заговорил я, — но мне сказали, что у вас есть комнаты.

— Ну да, — ответила девушка и вновь вернулась к своему занятию.

В воздухе повисло облачко пепла. Сбросив в ведерко последние куски угля, служанка разогнулась и вытерла руки о передник, в котором, похоже, выполняла тут самые разные обязанности. Например, разливала вино, если я правильно определил происхождение пятен.

— Есть две комнаты, обе свободны. Три шиллинга, — наконец сообщила она.

Я сразу согласился, и меня провели наверх. С лестницы служанка повернула направо и уже взялась за ручку двери, однако я ее остановил:

— Нельзя ли занять другой номер — тот, что выходит на восточную сторону?

— Но этот больше, и кровать здесь получше.

— Мне нравится, когда с утра в окно заглядывает солнце, — объяснил я.

Служанка недоверчиво нахмурилась.

— Простите, сэр, но вы не похожи на человека, который любит наслаждаться солнышком.

Я хмыкнул и полез в карман.

— Оплачу за неделю вперед, с условием, что еду будут приносить мне в комнату. Это возможно?

— Ну да, — кивнула девушка и протянула руку. — В стоимость войдут завтрак и ужин.

— Кофе?

— Не держим, — помотала головой она и горделиво выпрямилась. — Зато чай у нас самый что ни на есть настоящий.

— Ну и прекрасно.

— Убираюсь я с утра, — сказала служанка и закрыла за собой дверь.

Комнатка оказалась маленькая, с низким потолком, и почти пустая, хотя и вполне чистая. Вдоль одной стены стояла узкая кровать, вдоль другой — умывальник с задвинутым под него синим ночным горшком, выщербленный белый кувшин и металлический тазик. Несколько вбитых в стену гвоздей служили вешалкой, а поверх окна шел карниз в виде железного прута. Занавеска, правда, с него свисала только одна, и я приспособил вместо нее простыню, оставив лишь маленькую щелку. Дом миссис Уилкинс отсюда был как на ладони. Сняв пальто, я повесил его на гвоздь, задумался, стоит ли попросить служанку принести стул, но решил, что обойдусь кроватью. Придвинул ее к окну и занял пост.

Далеко не все знают, что в основном работа полиции сводится к ожиданию. Сидишь и терпишь, пока крыса не высунет нос из норки, подергивая носом — нет ли поблизости крысолова? Опыт подсказывал, что тебя сколько угодно могут принимать за приклеившегося к окошку идиота, но подобный метод обычно срабатывал.

Остаток дня я провел, наблюдая за интересующим меня домом, однако там все замерло. Девушка принесла ужин и удивленно глянула на кровать у окна и свисавшую с карниза ослепительно-белую в наступившей темноте простыню.

— Солнышко, говорите? — пробормотала она и, не дождавшись ответа, предложила: — Зажечь вам лампу?

— Благодарю, я сам. А вот от стула не отказался бы. И еще: сможете прислать ко мне посыльного?

— Хорошо.

Вскоре в комнате появился раскрасневшийся от недавней пробежки долговязый мальчик лет тринадцати, и я вручил ему записку.

— Отнесешь в участок речной полиции, передашь сержанту Тренту.

Парнишка бросил любопытный взгляд на сложенный пополам листок. Если прочтет — не страшно: в записке не было ничего, кроме адреса и моих инициалов. Покидать пост не хотелось, однако я нуждался в нескольких часах сна и смене одежды.

Через час прибыл Трент с посланием от Стайлза:

По адресу, который мне дали в Лиге, Д. уже не живет, зато я узнал, куда он переехал. Снял комнату через улицу; правда, Д. уже несколько дней никто не видел. Обнадеживает, что комнату он оплатил вперед.

С.

Оставив сержанта у окна, я направился домой, отключился на шесть часов, затем вернулся на Дав-стрит. Трент лишь покачал головой:

— Пока все тихо, сэр.

Отчитавшись, он быстро ушел, всем своим видом выражая сомнение.

В три часа пополудни я встал, потянулся и сделал несколько наклонов, разминая спину. Вновь занял свой наблюдательный пост. Господи, неужели эта женщина вообще не выходит из дома?

Конечно, надо было бы вернуться в участок, однако меня удерживали на месте инстинкты полицейского и свойственное мне упрямство.

Пробило пять. На улице все еще было шумно: туда-сюда сновали экипажи и пешеходы. Начало смеркаться, когда я услышал шаги на лестнице. В дверь постучались. Решив, что пришла служанка, я крикнул:

— Войдите.

На пороге появился Стайлз.

— Здравствуйте, Корраван, — прошептал он.

Даже в тусклом свете из окна я разглядел на его лице удовлетворенное выражение. Инспектор улыбался.

Вряд ли стоило ожидать его прихода, если бы он не обнаружил Дэйвида, и мое сердце екнуло.

— Брат Неда появился дома?

Стайлз расстегнул пальто.

— Да, и почти сразу ушел. На ходу прихрамывал, но голыми руками этого парня не возьмешь. Я последовал за ним, держась на почтительном расстоянии, и все же потерял. Уилкинс зашел в типографию на Патерностер-роу, да так оттуда и не вышел. Видимо, выскользнул через черный ход.