Под созвездием Ориона

Легкая тень мелькнула на лице профсоюзной командирши. Видимо, Роза Яковлевна рассчитывала, что Владимира Эдвиновича уже нет в городе и некому будет устроить скандал. А скандал мог случиться вот почему.

— Видишь ли, Славик… Такая неожиданность. Оказалось, что путевок нам выделили меньше, чем мы просили. И вот… получается, что тебя пришлось убрать из списка… раз ты сдал документы самый последний… Но ты не огорчайся! На будущий год мы тебя обязательно… В первую очередь!

Конечно, все врала! Путевка понадобилась для каких-то знакомых! Или для ее собственной дочки — Аллочки Грузновато (такой отвратительной девчонки с болячками на губах!). В первую секунду я был готов взорваться негодованием. Думает, если отчим в командировке, можно творить что угодно?! А я вот сейчас сбегаю за ним! Конечно, он не будет здесь применять «хук справа», однако устроит такой шум, что…

Но стоп… В следующие секунды я осознал, что судьба подарила мне удачу.

По правде говоря, особого желания ехать в лагерь не было. «Домашний мальчик» Славик очень опасался надолго разлучаться с мамой и понимал, что будет отчаянно скучать. А кроме того, есть теперь возможность поближе познакомиться с Темой. Да! Это же удача!..

— Ну, что же, — вздохнул я с видом воспитанного ребенка, не смеющего спорить со взрослыми. — Жаль, конечно, я ведь уже почти собрался… Ну, ладно…

— Ты передай дома, что я приношу свои извинения и что На будущий год… Ох, я опаздываю, мне надо в областное управление, там сегодня заседание до вечера!

Она явно торопилась улизнуть из конторы, опасаясь гневного визита отчима.

Но я не собирался рассказывать дома о своей «отставке» раньше времени.

Выйдя на деревянное крыльцо конторы, я прикинул дальнейшие планы.

Во-первых, теперь не имело смысла стричься. Три рубля гораздо разумнее использовать на кино или мороженое. Во-обще-то это не совсем мои деньги, мама дала их именно на парикмахерскую и теперь может потребовать назад. Но с другой стороны, она сказала: «Если останется сдача, возьми себе». А теперь вся трешка сделалась как бы сдачей — в силу неожиданных обстоятельств.

Главное, домой не надо возвращаться слишком рано. Чем ближе к вечеру, тем больше шансов, что никто не ринется отстаивать мою неправедно отобранную путевку.

Я небрежно свернул, почти скомкал ненужные теперь документы и сунул в карман, к мундштуку. Карман заметно оттопырился.

Потом я направил стопы к кинотеатру «Темп», где шла кинокомедия «Весна», которую я видел только один раз. Отчего бы не посмотреть снова?

Но оказалось, что «Весны» уже нет, а показывают хороший, но всем изрядно надоевший «Небесный тихоход».

Я пересек улицу и зашел в магазин «Культтовары» рядом со старинным зданием ресторана «Сибирь». Не найдется ли здесь для моей трешки достойного применения?

Поглазев на канцелярские товары, я двинулся в отдел, где продавали разноцветные блестящие патефоны и пластинки для них.

Эх, если бы у нас дома был свой патефон…

С этим тайным вздохом я шагнул к прилавку и… увидел почти рядом с собой Темину маму.

Видимо, судьба в тот день решила делать мне подарок за подарком.

Темина мама была теперь не в блестящем «артистическом» платье, а в обычном — желто-зеленом, с рисунком из листьев. Но в той же шляпе, что вчера. Она растерянно перебирала содержимое сумочки и говорила продавщице:

— Какая досада, я истратила почти все деньги, не хватает двух с полтиной… У вас еще много таких пластинок?

— Последняя! — отозвалась продавщица со сдержанным злорадством.

— А вы не могли бы отложить ее, пока я схожу за деньгами? Это всего полчаса…

— Не имею права. Идите, может быть, успеете. Но эту пластинку спрашивают все время…

Продавщица явно мстила незнакомой покупательнице за ее «столичную» интеллигентность и красоту.

— Какая досада…

И я решился. Этакое мгновенное вдохновение.

— Зоя Корнеевна! Возьмите у меня взаймы! Три рубля!

Она глянула удивленно. С высоты роста. Наши глаза встретились. И тогда я запоздало сказал:

— Здрасте…

— Здравствуй… Но разве мы знакомы?

— Нет. Но про вас Тоська… Тося Мухина рассказывала, она рядом с вами живет. Когда вы позавчера подходили. Когда мы играли… Я там был, только вы меня, конечно, не помните.

— Да… не помню. Мне показалось, по правде говоря, что там все такие сорванцы…

Какая удача, что я был теперь не в обтрепанном костюме сорванца, а… весь такой образцовый!

Язык у меня был подвешен, я умел вести беседы со взрослыми (недаром же понравился парикмахерше Тане). С философской ноткой я заметил:

— Когда такая игра, все сорванцы…

— Да, игра ужасная… И такие слова…

Я «попал в струю»:

— Что поделаешь. Из песни слова не выкинешь. Это старинная игра, еще из крепостного права. Народная традиция.

Темина мама смотрела на меня с растущим благожелательным любопытством. И я понимал: ее радует, что среди здешних мальчишек не только шпана и опасные для Темы хулиганы, но и «вполне приличные дети».

— У меня есть три рубля… — Я выгреб зеленую бумажку из-под мундштука и скомканных документов. — Вот, пожалуйста…

— Но… это неудобно. Брать взаймы у мальчика. И как я тебе верну?