Под старыми клёнами

– А можно, я чего-нибудь вкусненького ему буду приносить, – загорелась Настя, – например, семечки? Или сушеную рябину, у нас есть.

– У нас тоже всё это есть, – сказал Петя. Подумав, добавил: – Если хочется, приноси.

– Как хорошо! – обрадовалась Настя. – Мы с Алёшкой будем приходить, ладно?

– Ладно, – согласился Петя.

Свиристели

Мы с Алёшкой заметили Дениса, когда поднялись от реки и направились домой вдоль огородов.

– Он, кажется, с воздушкой, – сказал мой спутник, – ворон пугает. Они хитрые. Не подпустят близко.

Когда мы подошли к Денису, он стоял неподвижно около рябины. Той самой, около которой недавно мы любовались с Алёшкой необыкновенными птицами – свиристелями. Этих серо-дымчатых доверчивых красавиц с бурыми хохолками мы с ним обнаружили два дня назад.

Они дружной стайкой два раза прилетали к рябине. И каждый раз после шумной кормёжки рассаживались на ветвях, уже медлительные и спокойные. У птиц начинались спевки. Как у девчат в хоре или у ворот на лавочке. Нам с Алёшкой казались забавными в морозный солнечный денёк их «три-ли-ли-ли», «три-ли-ли-ли».

Сейчас певучих хохлаток на рябине не было. А Денис молча смотрел на неживую, величиной со скворца, птицу, которая лежала возле его ног. Птица и мёртвая была красивой. Малиновые пёрышки на крыльях её словно горели в снегу.

– Хотел попробовать, возьмёт воздушка или нет, – не поднимая головы, сказал Денис.

Он сам не ожидал того, что случилось.

– Ружьё есть, ума не надо, – Алёшка остановился около него, – обалдел, да? Это же безобидная свиристель!

– Ладно тебе, – вскинулся нервно Денис, – сам, умник, говорил, что ружьё не возьмёт, слабое. Завидуешь! У тебя такого нет.

– Я говорил, когда ты хотел стрелять в ворону, а тут – свиристель. Большая разница.

– Какая разница? – возбуждённо произнёс Денис. – Я даже не знал, как она называется. Такая красивая!

– К вороне подкрадываться надо. И всё равно не получится. А эти доверчивые совсем…

– Верно, – возбуждённо согласился Денис, – сели прямо перед моим носом. Не знаю сам, как на курок нажал. Сначала только прицелиться хотел…

Я смотрел на Дениса и мне вспомнилось, как всего два дня назад Денис приходил к Чураевым с подарком деда. Воздушное ружьё всем понравилось. Все, кроме Насти, из него по очереди стреляли. То в спичечный коробок, то в бумажную мишень, которую принёс Денис. В тот день и договорились, что в птиц стрелять нельзя. Денис согласился с нами. Но потом несколько раз пытался подобраться к стайке ворон.

А вот сегодня…

Я поднял птицу.

– Что теперь с ней делать? – досадуя и переживая за Дениса, спросил я.

– Не знаю, – чуть слышно ответил стрелок. – Может, деду отнести, чучело сделает. Не пропадать же просто так?..

Я провёл пальцем по оперенью на груди птицы. Ранка от выстрела была еле заметна.

– На, – протянул свиристель Денису.

Он неловко, едва не уронив в снег, взял птицу. Мы с Алёшкой молча повернулись и направились домой.

– Алёшка! – прозвучал за спиной неуверенный голос Дениса.

Мы остановились.

– Чего тебе? – спросил коротко, по-взрослому мой спутник.

– Не говори Насте о том, что я наделал.

– Ладно, – буркнул Алёша.

Я вспомнил, что мы собирались показать свиристелей Насте. Прилетят ли теперь?

Рыбачка Настя

На рыбалке часто происходит что-нибудь необычное. Потому и интересна она. Сегодня мы ловили окуней на речке.

Хорошо! Только спустился от дома под косогор, и ты на льду. Наконец-то холод превозмог надоевшую оттепель. Воздух сухой. Не стало сырого снега. Легко и свежо дышится. Речка залубенела накрепко.

Особая прелесть быть на природе в солнечный морозный денёк! Выпавший снег отражает небесный свет, оттого все вокруг отдаёт лёгкой искромётной голубизной. В такой день и Насте не сидится дома. Как ни отговаривали её, пошла с нами.

Когда бурили лунки и готовили снасть, пришла Вера Михайловна.

– Вот, принесла палатку для Насти.

Она погрозила с напускной строгостью внучке пальцем:

– А ты, как только почувствуешь, что мёрзнешь, беги домой. Анчутка! Отогреешься – вернёшься. Поняла?

– Да, поняла! Только я не Анчутка, я – Настя…

Полиэтиленовую палатку мы установили быстро. В неё заставили забраться Алёшку и Настю. У них на двоих там одна удочка и одна лунка. Хотя ветра нет, но всё-таки около десяти градусов холода. Под плёнкой теплее.

Вскоре услышали, как Алёшка поймал небольшого окунька, и Настя стала просить у него удочку. Ей хотелось самой порыбачить. Но Алёшка не уступал удочку и они начали сердито переговариваться. Обоим не терпелось рыбачить самостоятельно.

Мы с Сергеем Ивановичем насадили на крючки маленьких красных червячков-мотылей и у нас пошёл хороший клёв. Уже вытащили больше десятка окунишек.

У Алёшки привязана на леске небольшая жёлтенькая блесна. На блесну у него не клюёт. Было слышно, что он, уступив удочку Насте, поясняет, как рыбачить, и немного нервничает.

И вдруг в палатке началась возня. Загремело ведро, на котором сидел Алёшка. Потом закричала Настя:

– У нас в лунке китёныш!

Она выскочила наружу, оступилась и упала в рыхлый снег. Сергей Иванович шагнул к палатке и, высоко приподняв её, убрал в сторону.