Под стенами замков

Он был утомлен. Маленькие глаза его тускло глядели перед собой, и ни дурачества придворных шутов, ни песни трубадуров не вызывали улыбки на его обрюзгшем лице. Он последовал к столу, лениво волоча ноги, и за все время трапезы не проронил ни слова.

Придворный обед совершался по заранее установленному ритуалу. Стражи с алебардами охраняли все выходы и входы в дворцовый зал. Быстроногие пажи беззвучно шмыгали по комнате, разнося многочисленные блюда. На хорах гремели тромбоны и флейты. Из окон был виден город с его многочисленными церковными шпилями и узкими извилистыми улицами. Он был еще невелик, но представлял из себя шумный центр по сравнению с остальными городами королевства. Он развивался помимо воли короля, отдававшего мало внимания искусству и занятого исключительно многочисленными и жестокими войнами, борьбой с соперником своим королем Англии и могучими непокорными феодалами.

По плоскому и сонному лицу короля трудно было догадаться об его преступном прошлом, однако, всем присутствующим памятны были перипетии его борьбы с герцогом Тибо, мстя которому он приказал сжечь заживо его приверженцев, запертых в церкви в количестве полутора тысяч человек.

Люди, стоявшие близко к трону и изучившие характер Людовика, хорошо знали, что его задумчивость не предвещала ничего хорошего. Королевский капеллан, сидевший по левую сторону короля, тщетно вызывал на споем лице медовую улыбку и пытался коснуться в беседе подвигов Людовика во время крестового похода, король оставался глух к этим заискиваниям. Министр Сюжэр, королевский любимец, успел шепнуть на ухо сенешалю:

— Будьте внимательны; король утомлен и находится в дурном расположении духа; надо рассеять это облако во что бы то ни стало. Пускай дофин явится сюда немедленно после обеда. Вы знаете, что он один умеет разгладить морщины на лбу своего отца.

Сенешаль молча отвесил поклон. Шут, стоящий за троном короля, по праву на откровенность, дарованному людям, занимающим эту позорную должность, то и дело заглядывал ему в лицо, отпуская двусмысленные и дерзкие шутки. Король лениво отмахивался от него, как от докучливой мухи.

В своих апартаментах королева имела отдельный стол; здесь было веселее и непринужденней. Королева была молода и красива. Она любила музыку, танцы и наряды. Дамы, окружавшие ее, льстя вкусам королевы, были одеты со всей возможной роскошью.

Двенадцатилетний дофин находился в апартаментах матери. Он был небольшого роста, с таким же, как у отца, полным и бледным лицом и маленькими глазами. Кроме черт лица, он еще унаследовал от отца вялость характера, прорывавшуюся самым неожиданным и бурным оживлением. Он сидел на кресле с высокой спинкой у окна, положив симметрично руки на колени, в позе египетского божества. Со своего места он мог видеть внутренним двор, в котором в этот миг происходила сцена, забавлявшая его.

Королевская челядь окружила тесным кольцом каких-то двух незнакомцев и, надрываясь от смеха, дразнила их, как зверей, запертых в клетку. Эти незнакомцы были мужчина в рваном и убогом платье и мальчик в бархатном камзоле и крестьянском колпаке, мало вязавшемся с его хоть и потрепанной, но все-таки рыцарской одеждой. Приезжие, видимо, умоляли о чем-то слуг: они делали энергичные жесты, указывая на окна замка, просительно складывали руки, ударяли себя рукой в грудь. Слуги внимательно слушали, расступались, как бы с намерением пропустить их, но при первом движении незнакомцев круг снова смыкался и их с хохотом отбрасывали назад. Эта многократно повторяемая шутка пришлась по вкусу дофину, он не смеялся громко, чтобы не обратить внимания придворных на происходящее, но исподтишка усмехался довольной улыбкой.

За столом королевы между тем шла оживленная беседа.

— Король ждет посланных от герцога, — говорила королева, — будет устроен роскошный праздник и объявлено обручение; торжество будет продолжаться неделю или две; король со свитой и герцог со своими рыцарями будут охотиться в окрестностях Парижа, и сенешаль говорил мне, что и дамы будут приглашены принять в этом участие. На пир приглашают певцов и рассказчиков со всего королевства, а Сюжэр обещал потешить нас необыкновенным фокусником, глотающим огонь.

Одна из дам всплеснула руками.

— Человек, глотающий огонь! Не колдун ли он, ваше величество?

— Если он окажется колдуном, то ничто не мешает сжечь его после представления, — сказала королева беспечно.

— А привезет ли с собой герцог и невесту? — спросила другая дама.

— О, нет! Ведь это только обручение. Для свадьбы нужно дождаться, чтобы дофину исполнилось тринадцать лет, — сказала королева, бросив косвенный взгляд на сидевшего неподвижно сына, — едва ли милое дитя испытывает большое нетерпение увидать свою будущую супругу.

— Хороша ли она собой?

— Ее никто не видел, но недостаточно ли того, что герцогиня Гэно приносит в своей свадебной корзине порядочный уголок Фландрской земли и новую мирную победу над нашим соперником и врагом, королем Англии? Не вполне ли этого достаточно, чтобы сделать прекрасной самую жалкую дурнушку?