Под стягом Москвы. Войны и рати Ивана III и Василия III

После свержения Абдул-Латифа в Казань был возвращен его старший брат, Мухаммед-Эмин, который, несмотря на явные симпатии к Русской Державе, военным путем восстановил полную независимость своего государства, что и подтвердил договор, заключенный между Московским государством и Казанским ханством в марте 1507 года. Однако в нем подтверждалось восстановление мира «по старине и дружбе, как было с великим князем Иваном Васильевичем», что делало безопасным казанское порубежье. Были возвращены оказавшиеся в плену русские воины. Постепенно мирные отношения, ненадолго омрачившиеся войной 1505–1507 годов, были отлажены, хотя, конечно, уже не в том формате как при Иване III. Только после смерти бездетного Мухаммед-Эмина 18 декабря 1518 года была сделана попытка восстановить политическую зависимость Казани от Москвы. 29 декабря к великому князю Василию III прибыло посольство Кул-Дербыша, сообщившее о смерти хана и просившее пожаловать их новым государем. Ближайшими родственниками умершего «царя» являлись его сводные братья. Но Худай-Кул (Куйдакул) 21 декабря 1505 года принял православное крещение под именем Петра Ибрагимовича и потому потерял право на казанский престол. Других сводных братьев покойного из династии крымских Гиреев видеть на Волге не желали московские власти. Они небезосновательно боялись воплощения в жизнь мечты Мухаммед-Гирея об объединении всех татарских ханств под властью крымских «царей» и возникновения постоянной угрозы для Руси со стороны могучей степной державы. Выбор был сделан в пользу тринадцатилетнего касимовского царевича Шах-Али (Шегалея), внука Бахтиара, родного брата хана Большой Орды Ахмеда (Ахмата)[249]. Отношения Москвы с крымским ханом Мухаммед-Гиреем, настаивавшим на кандидатуре своего брата Сагиб-Гирея, были окончательно испорчены. Назревала большая война, грянувшая в 1521 году.

К этому времени обстановка на южных русских «украинах» стала накаленной. Крымские набеги начались здесь в 1507 году, в разгар очередной русско-литовской войны. Однако постигшая татар неудача, в результате которой их отряды бежали, преследуемые московскими воеводами до реки Рыбницы, вынудила крымцев на время отказаться от дальнейших действий. Возобновились они только в 1512 году, хотя в Устюжском летописном своде упоминается нападение татарских отрядов на русские земли по реке Упе в 1511 году[250]. По-видимому, в данном случае произошел хронологический сбой – составитель летописи отметил событие, произошедшее в следующем году (в записи 1512 года оно не упоминается). К сожалению, Вадим Викторович Каргалов посчитал, что отмеченное в летописи под 1511 годом нападение действительно имело место[251]. Дополнительным аргументом, свидетельствующим об ошибочном характере этой летописной записи, является пребывание в Москве и Казани в 1510–1511 годах крымской «царицы» Нур-Султан, приезжавшей проведать своих сыновей, Абдул-Латифа и Мухаммед-Эмина. Только 5 декабря 1511 года в сопровождении московского посла Михаила Васильевича Тучкова она выехала обратно в Крым. В течение полутора лет пребывания ханши в пределах Русского государства и Казанского юрта между Москвой и Кырк-Ером еще сохранялись мирные отношения[252], хотя именно тогда наметилось сближение Крыма и Литвы. В глубокой тайне стал формироваться их оказавшийся чрезвычайно опасным для Московского государства союз. Первые переговоры прошли еще в 1510 году, когда в Вильно прибыли крымские послы – Августин Гарибальди и Ахмед-мурза. Литовская сторона предложила выплатить хану за организацию набега на Русь 30 тыс. золотых, и в следующем 1511 году в Кырк-Ер был отправлен своего рода аванс – 4,5 тыс. золотых. Однако, взяв деньги, Менгли-Гирей весной 1512 года нанес удар не по русским землям, а по Подолии. Пройдя Черным шляхом, татары стали продвигаться к Львову, Перемышлю, Красныставу, некоторые их загоны действовали в окрестностях Люблина и Хелма, другие прорвались за Днестр, дойдя до Коломыи. Положение спас гетман Константин Острожский, который соединился с польским коронным гетманом Николаем Каменецким. В их войске было 6 тыс. воинов, но они, не дожидаясь подкреплений, начали преследование уходящего с полоном противника. 28 апреля гетманы настигли и атаковали 10-тысячное татарское войско у села Лопушня, недалеко от Вишневца. В Вишневецком сражении татары были разбиты и, бросив 16 тыс. полоняников, бежали.

Узнав о поражении своих войск, Менгли-Гирей немедленно возобновил переговоры с Сигизмундом I и обещал выставить на войну с Москвой 30 тысяч всадников за ежегодную выплату поминок в размере 15 тысяч дукатов, в чем присягнул на Коране и выслал к королю двух заложников – внука Джалаладдина и сына, князя Девлет-бахтия, со свитой улан и слуг.