Под стягом победным

The room was veiled in grey mist which gradually cleared away as he sat, to reveal Bush lying back on his pillow and trying to smile, and Brown's homely honest face wearing an expression of acute concern.	Туман перед глазами начал рассеиваться. Хорнблауэр увидел, что Буш, откинувшись на подушку, пытается улыбнуться, а честное лицо Брауна выражает крайнюю озабоченность.
"Rare bad you looked for a minute, sir.	- Ужас как вы выглядели, сэр.
You must be hungry, I expect, sir, not having eaten nothing since breakfast, like."	Небось проголодались, сэр, еще бы, не ели с самого утра.
It was tactful of Brown to attribute this faintness to hunger, to which all flesh might be subject without shame, and not merely to weakness in face of wounds and suffering.	Браун тактично приписал его обморок голоду, а не постыдной боязни ран и страданий.
"That sounds like supper coming now," croaked Bush from the stretcher, as though one of a conspiracy to ignore their captain's feebleness.	- Похоже, ужин несут, - прохрипел с носилок Буш, словно тоже участвовал в заговоре.
The sergeant of gendarmerie came clanking in, two women behind him bearing trays.	Звеня шпорами, вошел сержант, за ним две служанки с подносами.
The women set the table deftly and quickly, their eyes downcast, and withdrew without looking up, although one of them smiled at the corner of her mouth in response to a meaning cough from Brown which drew a gesture of irritation from the sergeant.	Не поднимая глаз, женщины накрыли на стол, и так же с опущенными глазами вышли. Впрочем, когда Браун многозначительно кашлянул, одна легонько улыбнулась, но сержант уже сердито замахал рукой.
The latter cast one searching glance round the room before shutting and locking the door with a clashing of keys.	Обозрев напоследок комнату, он захлопнул дверь и загремел ключами в запорах.
"Soup," said Hornblower, peering into the tureen which steamed deliciously.	- Суп, - сказал Хорнблауэр, заглядывая в супницу, от которой поднимался дразнящий дымок.
"And I fancy this is stewed veal."	- А тут, я полагаю, тушеное мясо.
The discovery confirmed him in his notion that Frenchmen lived exclusively on soup and stewed veal - he put no faith in the more vulgar notions regarding frogs and snails.	Подтверждалась его догадка, что французы питаются исключительно супом и тушеным мясом - вульгарному мифу о лягушках и улитках он не доверял.
"You will have some of this broth, I suppose, Bush?" he continued. He was talking desperately hard now to conceal the feeling of depression and unhappiness which was overwhelming him.	- Бульона поедите, Буш? - спросил он, стараясь за доверчивостью скрыть накатившее отчаяние.
"And a glass of this wine?	- Бокал вина?
It has no label - let's hope for the best."	Наклейки нет, но будем надеяться на лучшее.
"Some of their rotgut claret, I suppose," grunted Bush.	- Небось их поносный кларет, - проворчал Буш.
Eighteen years of war with France had given most Englishmen the notion that the only wines fit for men to drink were port and sherry and Madeira, and that Frenchmen only drank thin claret which gave the unaccustomed drinker the bellyache.	За восемнадцать лет войны с Францией большинство англичан уверилось, что пить можно только портвейн, херес и мадеру, а французы употребляют исключительно кларет, от которого у человека непривычного расстраивается желудок.
"We'll see," said Hornblower as cheerfully as he could.	- Посмотрим, - сказал Хорнблауэр бодро.