Под стук колес. Дорожные истории

– Вашбродь, ну не знаю я, как штабной поручик на высотку попал… Мы ведь супостатов из окопов выбили, заняли линию траншей, потом вы сами распорядились впереди секреты выставить… Я вот с Кузьмой Сыроежкиным и попал в секрет ночной… Позавчерашней ночью, значит… А вершину высотки мы ведь не занимали – она же скалистая, никак невозможно укрепиться, да и что там делать-то… Ну, и уже заполночь слышу я – шорох, присмотрелись с Кузьмой… Вот тут в соседний пустой окопчик их благородие и плюхнулся. Ну, видно было плохо – только и разглядели, что весь он оборванный, а лица не видно – черное, чумазый, значит.

Смотрим – он веревку тянет какую-то, подтянул, и что-то упало в его окопчик, и звякнуло так, как железяка какая…

А что там было – мы не видели – темно сильно было…

– А вы почему не окликнули его, как положено?

– Окликнули, как же! Кузьма шепотом спросил: «Стой, кто идет?» А этот поручик отвечает: «Свои, свои!» И рукой по плечу похлопал – ну, звездочки, значит, блестят даже в темноте, видно – наш офицер…

– Но ты говорил – весь чумазый…

– Так он рукой когда на погон показывал – видно было… Рука черная и ободранная…

– Ну, а дальше как что было?

– Ну, а чего дальше-то? Он веревку отвязал, что-то взял подмышку и уполз к нашим окопам. А больше мы ничего не видели… Поутру сменились мы, а вечером вижу я – вы из штаба, значит, идете, а вас этот поручик – опять из себя весь чистенький, нагнал и что-то говорит… Я из любопытства и спросить вас себе позволил…

Алексей задумался. В свете того, что он узнал только-то, пожалуй, следует посвятить солдат в цель их путешествия.

– Так вот, Сырцов, именно по поручению этого поручика нас и отправили в штаб фронта. С донесением. И в случае…

Тут он замолчал, сказав сам себе, что, пожалуй, про особые неожиданности солдатам знать не следует.

По крайней мере – пока ничего неожиданного и не произошло.

Хотя… На всякий случай следует на ночь караул выставить…

– Слушать команду, – негромко сказал он. – Выставляем ночной пост. Задача – поддерживать костер и смотреть в оба. И не спать на посту! Часы у кого-нибудь есть?

К концу летней кампании 1915 года многие солдаты обзавелись трофейными часами – изделием дрянным, но в принципе, караульное время по ним отслеживать можно было – на это они годились.

Солдаты переглянулись.

– Нет у нас часов, вашбродь, – в один голос ответили они.

– Возьмите мои! – доставая из кармана часы-луковицу, сказал подпоручик. – Будете менять друг друга. Смена – два часа! Первым заступает Сырцов. Подъем – с рассветом.

Ночь, в принципе, прошла спокойно. Правда, сквозь сон Алексей слышал как-будто переговаривались его рядовые, но подумал, что это во время пересмены они что-то друг другу говорят – неважно, что – в общем, просыпаться себе подпоручик не дозволил.

А с рассветом его разбудил Сырцов.

– Чего ночью бубнили? – спросил Алексей, возвращаясь от ручья, куда он ходил умываться. – Воды вскипятить никто не догадался?

– Это для бритья-то? А как же! – ответил ему Перепелкин.

Вскоре все трое, разделив кипяток, брились опасными бритвами – привычка, которую даже рядовые позаимствовали от аккуратных австрийцев и немцев.

– Так о чем ночью-то говорили? – спросил Алексей у Сырцова, вытирая лицо полотенцем. Перепелкин уже налаживал разогреваться остатки вчерашней каши, примащивая котелок на палке над костром.

– Да во-он в той стороне, – Сырцов пахнул рукой в направлении левее того, куда лежал их путь, – часов около четырех вроде как полоска зарева виднелась… Я через полчаса, когда Ивана будил, ему и рассказал. И велел поглядывать в ту сторону.

– Ну, и что-нибудь было еще в той стороне интересного?

– А не знаю, вашбродь! Иван, Алексей Петрович интересуются, видал ты что-нибудь там, за лесом?

– Никак нет, тихо было до рассвета, и не видно ничего! Темно – хочь глаза выколи!

Позавтракали быстро. Подпоручик Русин и сам не знал, что заставляло его поторапливать солдат – вчерашнее благостное настроение и спокойствие сменились нетерпением. Хотелось поскорее добраться до Львова, сдать пакет адресату и, не торопясь, вернуться назад в батальон. Если повезет, и железную дорогу успеют отремонтировать, то вернуться можно будет и поездом, отправив животных попутным лошадиным спецвагоном.

Однако до моста через Черное ущелье они по-прежнему двигались шагом – лошадей следовало поберечь. Лес по-прежнему был красив той красотой, что свойственна здешней местности в сентябре – кипения летних красок только начинало сменяться успокоительными осенними оттенками.

Было тихо. Поскольку ехали по узкой лестной тропинке, то приходилось теперь двигаться гуськом – друг за другом. Последней оказалась заводная лошадь – та, что несла на себе пулемет.

Именно она вдруг и нарушила тишину, до этого изредка прерываемую лишь хрустом сухих веточек под копытами да шумными вздохами животных. Заводная вдруг как-то громко фыркнула, все вздрогнули и Алексей, двигающийся первым, движением узды остановил своего коня.

Вслед за ним остановились остальные. Все застыли, прислушиваясь.