Под стук колес. Дорожные истории

А дочь… если она такая же сильная и необыкновенная натура… Она, наверное, очень тяжело переживала за маму. Нет, конечно, на нее влияло и то обстоятельство, что, как ей казалось, мама кого-то любит гораздо сильнее, чем ее. И это при том, что она готова на все для мамы, да что там – все делает для мамы.

А мама год за годом ждет кого-то другого…

Возможно, она просто хотела освободить маму от наваждения. Но думаю, что все дело во мне. Скорее всего, желание причинить мне боль пришло к ней внезапно.

После того, как она узнала, что человек, из-за которого жизнь мамы, как она, наверное, считала, прошла впустую, оказывается, прожил все эти годы вполне нормально, как говорится – полнокровно…

И это после того, как он когда-то пообещал маме приехать к ней.

Вы ощущаете, какой раздрай происходил в голове Аллы? Человек, сломавший жизнь маме, просто обманул ее когда-то! Походя, несколькими словами внушил надежду, а сам и не собирался возвращаться!

Так что то, что сделала девочка, было неосознанным, спонтанным, причем жертва заслуживала того, что получила.

А я…

В какой-то момент лишь теперь я в полной мере осознал, что упустил свою птицу счастья. И какого счастья! Попытайтесь представить себе. Просто попытайтесь представить, к а к может любить такой человек, как Мила! Как она будет заботиться о вас, беречь вас, беречь семью, делать все, чтобы вам было хорошо…

По лицам вижу – с трудом идет процесс… Не удается представить? Потому что ни сами мы такого не пережили, ни из знакомых – никто…

Но это был лишь короткий миг – миг сожаления о потере. Все моментально отошло на второй план при мысли об Алле.

Девочку нужно было спасать.

И как только я окреп в достаточной степени, чтобы более-менее безопасно передвигаться, я взял свой загранпаспорт, который лежал в прикроватной тумбочке – следователь забрал его у врачей и после допроса отдал его мне. Потом уговорил санитарку открыть мне камеру хранения. Я взял из своих вещей лишь куртку, брюки и деньги на дорогу, оставив все остальное на месте.

Ну, чтобы не сразу догадались о моем бегстве.

А я – именно сбежал! Было это около недели назад. Понимаете, мне нужен был совет профессионала, а здесь я никому доверять не мог. И связаться с Милой я не мог – ни номера телефона, ни даже названия журналов, принадлежащих Сумико Дзери, я не знал. Да и что я мог сказать ей? После того, что произошло?

И я решил – сделаю все сам! Но для этого мне нужно было оказаться дома, в Барнауле.

Нет, Мила конечно, скорее всего сама узнала обо всем быстро – не забудьте, кто она, откуда родом, и как к ней относятся в поселке Рыбсовхоза…

А может быть – и не сразу, наверняка ведь дочь должна была отзвониться, е с л и я все-таки приеду. Хотя бы через столько лет.

Почему не связалась со мной? Ну, откуда я знаю! Может быть, поздно узнала обо всем, а может быть, и пыталась, но я же после операции был сначала в реанимации, а потом… А потом она связалась.

Нет-нет, что она говорила, и к а к – об этом после. Все по-порядку!

Пограничный пункт перехода находился невдалеке от Яламы, я доехал на такси до границы, пешком прошел таможню и скоро ехал на попутной машине в Махачкалу.

Мне повезло – были билеты на авиарейс до Новосибирска и уже через полсуток после побега я летел в самолете.

Перевязку мне сменили в фельдшерском пункте в Новосибирске, на железнодорожном вокзале. Здесь везение мое закончилось, и пришлось до утра ждать поезда на Барнаул.

Уже на следующий день я связался по телефону с Сережей Мокроступовым, бывшим следователем милиции, а теперь – адвокатом по уголовным делам.

Он подробно расспросил меня об обстоятельствах дела, а когда узнал, что свидетелей нет, отпечатков на рукоятке ножа – тоже, он сказал, что сам он развалил бы обвинение запросто. Кроме того, что я, раненый, шел из дома Аллы, и что нож – из кухонного набора ее родственников, у обвинения вообще ничего нет.

Кроме бумаги, которую я подписал. Сразу после операции.

Эту бумагу необходимо из дела изъять. Или дезавуировать то, что в ней написано».

– х-х-х-х-х-х-х-

Здесь рассказ прервал Сережа, который объяснил, что сделать это просто. Нужно подать в прокуратуру повторное заявление, в котором пояснить, во-первых, что первое заявление подписано в полубессознательном состоянии – скажем, плохо перенес наркоз. И вообще не знает, что там написано в подписанной им бумаге.

Во-вторых, разъяснить, что Игорь приехал в гости именно к Алле, точнее – к ее маме, что день они провели вместе, гуляя по берегу моря и поселку, и при этом – мирно беседовали (наверняка множество жителей поселка видели это и смогут подтвердить), так что мотива для убийства у Акико Дзери нет и быть не может.

А далее можно опровергнуть и причастность Акико к событию преступления – ночью Игорь лежал с закрытыми глазами, и кто вошел в комнату и ударил его в грудь ножом – не видел.

– Ну, и если еще Игорь припомнит, что днем он поссорился с кем-то, ну, например, когда расспрашивал, где живет Мила, а ему грубо ответили… тогда подозревать именно Аллу и содержать ее под арестом – просто глупо.