Под светом убывающей луны (СИ)

«Откуда это?» — спросил себя Учиха, и тут же на поверхность сознания всплыл факт: «Упал и пропахал землю, попав под обездвиживающий луч». И больше ничего — обрезанная с двух сторон нить.

Изуна мысленно вздохнул, готовясь выстраивать долгую логическую цепочку прошедших событий, но не успел: воспоминания вспышкой вернулись сами.

Едва осознав всё, он распахнул глаза и повернул голову: так и есть. Тёмная каморка с единственной узкой бойницей под самым потолком, настолько маленькой, что в неё не пролезло бы и два сжатых кулака.

«Был бы у меня призыв…» — мелькнула рассеянная мысль, а следом за ней — понимание.

Он у магов.

Изуна резко сел, оглядывая себя: доспехов не было, как и плаща с клановым моном, в рукава которого были вшиты сенбоны. Обмоток тоже не было, как и подсумка. О последнем Изуна пожалел больше всего.

Он ощупал майку-сетку, похлопал по штанинам, провёл рукой вдоль хребта, сколько достал — тайники оказались на месте.

Шиноби встал, чуть припадая на свезённую ногу, и осмотрел комнатку; подтянувшись, заглянул в бойницу: чернота. И дело явно не в ночи, ведь по ощущениям было не больше шести утра, просто бойница оказалась камерным окошком и вела в коридор.

Чакры… (он прислушался к себе) было немного. Всего несколько часов — восстановится; а он подождёт, пока волнения успокоятся, и, либо с рассветом, либо с закатом, убежит.

А ещё лучше — наложит гендзюцу на того, кто придет к нему на допрос, и заставит вывести из замка. Изуна хмыкнул — это было бы забавно.

Мысли его прервал скрип открывающейся двери. Первым желанием было тут же вскочить и рвануть прочь, в слабо освещённый коридор. Изуна уже незаметно подобрался, готовый, стоит неизвестному отойти от двери, тут же броситься к ней. Но потом другая мысль пронзила его голову — необходимо немного выждать. Этот побег определённо будут ждать от него, может, даже сделают вид, что путь свободен, а потом окружат, чтобы посмотреть на его навыки, которыми он, без поддержки брата, вынужден будет воспользоваться, всё ещё в надежде прорваться наружу. А потом с легкостью затащат обратно.

Нет. Нельзя бежать сейчас, когда у магов ещё не перегорел запал боя, а все защитные системы работают в полную силу.

Изуна прислушался: вошедший подошёл ближе, остановился, вероятно, глядя на него, и, наверное, прикидывал: спит — не спит?

Не признал. Но зато едва слышно шепнул какие-то слова, и всё тело стало тут же будто ватное, непослушное. Неизвестный шепнул ещё, и свистнувшие в воздухе веревки скрутили ноги и руки за спиной. Стало неудобно, но Изуна продолжал лежать без движений, притворяясь, что так и не пришёл в сознание.

Дверь снова скрипнула, закрываясь, и стало, кажется, ещё темней, чем было.

Изуна неровно выдохнул, стараясь успокоиться. Совершенно не откликающееся на команды тело оптимизму не прибавляло. Возникла мысль, что он совершил большую ошибку, прислушавшись к неожиданно возникшей мысли и не рванув при первой возможности. На задворках сознания плескались паника и отчаяние, обида и чувство беспомощности — но всё это было ещё далеко и сравнительно легко подавлялось. Пока что. Учиха признался себе, что дальше будет хуже.

Поэтому он скользнул в собственные мысли, которые до этого полностью подавлял.

Большую часть сознания захватило осознание скорой боли и смерти. Где-то там, в огромном клубке страхов и сомнений, вилась нить обиды на брата и досады на себя. Вокруг неярким золотом светилась лента выполненного перед кланом долга и рдела привязанность к брату.

Изуна отчаянно простонал — и со всем этим следовало разбираться!

Несмотря ни на что он знал, что всё сделал правильно. Мадара — будущий Глава Клана. Спасти его от белого луча, подставившись самому — очень глупо. Но это первое, что пришло на ум, а времени рассуждать не было. Пусть лучше он, Изуна, чем…

Брат же обязан вернуться домой и возглавить клан после отца. Стать самым сильным и перегнать уже наконец Хашираму. И жить долго-долго, приводя клан к процветанию и могуществу.

От этих мыслей на губах сама собой возникла улыбка.

Он же свой долг как брат и член клана выполнил.

Свою обиду на старшего Учиха тоже осознавал и принимал, пусть она и была ужасно неправильным чувством. Это эгоистичный ребёнок в глубине его души, привыкший к тому, что его любят и никогда не оставят, внезапно оказался один.

Глупый маленький ребёнок, ведь брат не должен ради тебя рисковать кланом. Клан — нечто вечное, ты же уже скоро, может, через пару часов, может, через пару лет, умрёшь и останешься лишь именем на могиле. И без того уже долго прожил — братья и того меньше. Но великий Клан сохранится на века, и старший брат приумножит его силу и станет во главе его.

Эти мысли привели его в состояние, близкое к отрешённому умиротворению. И вправду, чего это он распустился? Клан и брат — вот, что имеет значение. И больше ничего, включая его собственную жизнь.

Думая об этом, повторяя в голове одни и те же мысли-убеждения, он даже умудрился задремать ненадолго. Спутанные сновидения, казалось, мягко обтекали его, не имея общей формы. Немного щемило в душе.