Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века

И уж совсем никто не обращал внимание на то, как функционировала университетская система светского патроната в отношении ряда парижских церквей. Некоторые общие сведения об этом можно обнаружить в старых университетских «Историях» Дю Буле и Кревье. Но то, что университетская система уживалась с практикой сохранения контроля над этими же бенефициями кланов парижского патрициата (как убеждают примеры Ле Клерков и Версорисов), явилось для меня открытием.

Неожиданные, но очень правдоподобные сведения относительно организации частной благотворительности в городе нам продемонстрировали акты Жана Ле Пилёра. Этот адвокат явно тяготился грузом семейной традиции. Благотворительность и милосердие в последнее время часто становятся предметом исследования, но, как правило, изучают эти практики на материалах крупных церковных или муниципальных учреждений, тогда как казус вдовьего дома Ле Пилёров с характерной заботой об увековечении имени и образа благодетелей явно был типичным явлением и часто, как и в случае Ле Пилёра, тяжким бременем ложился на последующие поколения. Вспомним упоминание в «Диалоге адвокатов» о том, что роскошный госпиталь, основанный адвокатом и канцлером Роленом в городе Боне, в конце концов стал последним приютом для его разорившихся потомков.

Определенные уточнения мы можем внести в картину повседневной деятельности судейских. Расширились наши представления о том, как осуществлялось вознаграждение адвокатов и, что еще важнее, судей. И здесь неоценимую помощь нам оказывает казус Бекдельевра с его палочками-«трудоднями», свидетельскими показаниями во время процесса и многочисленными данными его расходной книги. Среди прочих записей — уникальные сведения о стоимости старой и новой должностей и расходах на получение соответствующих документов, подтверждающих права на введение в должность.

Эти и некоторые другие сведения указывают на «фоновые практики», редко обнажаемые в источниках и потому особо ценные для изучающих историю повседневности. Но наши герои позволяют сделать наблюдения и иного характера.

Шесть степеней свободы

В механике считается, что свободно движущееся в пространстве тело может иметь до шести степеней свободы. Под этим термином понимают характеристики движения системы: чем больше требуется независимых переменных для полного описания ее движения, тем больше у системы степеней свободы. Сколько таких степеней демонстрируют герои данной книги, мне сказать трудно. Ясно только, что для описания их движения переменных потребуется великое множество. Траектория их судьбы характеризуется в терминах классической социальной истории: восходящая и нисходящая социальная мобильность, воспроизводство социального статуса. Причем сюда относятся и индивидуальные стратегии, и эволюция всего линьяжа, а также социальной группы, как показывает «Диалог адвокатов». В своих действиях все наши герои руководствовались не только долгоиграющими социальными планами, но и симпатиями и антипатиями, идеями справедливости, заботой о спасении души (своей, своих предков и, возможно, потомков), представлениями о репутации и чести, о чести корпорации, о профессиональном долге, об общественном благе, но порой и о собственном физическом выживании, как в случае с Кавелье. Иногда поступки кажутся нам импульсивными, а иногда они таковыми и являются, и тогда современники и историки придумывают некие скрытые прагматические объяснения. Что двигало епископом Неверским, когда он бежал в Женеву? Что заставляло его брата, адвоката Рауля Спифама, облачаться в алую мантию вместо обычной черной на ежегодной адвокатской присяге?

Но дело не в том, что наши герои совершали те или иные поступки, а в том, что они добивались желаемого, пусть хотя бы в краткосрочной перспективе. Столкнувшись с коллизиями, они использовали противоречия между различными учреждениями, интересами, правовыми системами. Они пользовались широким набором инструментов: апелляцией к публике, предъявлением встречных исков, прямым обращением к королю, передачей оспариваемого имущества на благотворительные цели или угрозой это сделать. Некоторые из наших героев обладали способностью манипулировать своей идентичностью, выступая в зависимости от обстоятельств в том или ином качестве. Наиболее виртуозно этим искусством владел Пьер Галанд.

В целом же степень свободы наших героев удивляет. Главный их ресурс — ощущение собственного правомочия и правоспособности, а это было возможно в социуме, который трудно охарактеризовать иначе чем правовое общество.

Вспомним, как обосновывалась легитимность интереса к казусам в одноименном альманахе: «именно в них может быть выражено неповторимое своеобразие минувшей эпохи, и именно они позволят глубже осмыслить меняющиеся пределы свободы воли человека, с тем чтобы понять, дано ли рядовому члену общества влиять на настоящее, а значит, и на будущее».