Под тенью Феникса

Томми плюхнулся на стул, вытянул вперёд ноги и принялся растирать ладонью лицо. Он, конечно, был чертовски умен, эрудирован и даже мудр, но горячность молодости никуда не девается – её можно только перерасти и обуздать. Иногда нужно подождать, пока он просто выкипит. Он и сам это прекрасно понимал, а потому никогда не принимал глобальных решений под влиянием эмоций. Мы оба это понимали. Минутного молчания мне показалось достаточно.

– Итак, у нас первый раз всплыла такая ситуация. По-своему удивительно, но, в конце концов, раньше нам могло просто везти на вменяемых адекватных людей. Согласен?

– И? – Томми отнял руку от лица и поднял на меня выжидающий взгляд своих красных глаз.

– Так вот, это прецедент, и нам необходимо сделать его, во-первых, еще одним символом всего, к чему мы стремимся, а во-вторых, положить в начало эксперимента. Понимаешь, нам наверняка придётся сталкиваться с подобным в будущем, и больше это не должно быть чем-то из ряда вон выходящим. Ещё одно направление большой работы.

– Скажи мне что-нибудь, чего я до сих пор не понимаю. Ну так, для разнообразия, а?

– Хорошо, вот тебе конкретика. Эти потерянные люди… мы хотим ввести их в общество, но не имеем возможности и желания содержать их под конвоем. Значит, нужно сделать так, чтобы их сдерживала сама окружающая среда. Плюс сделать так, чтобы их дети воспитывались в правильном направлении. Звучит непросто? Но самый простой вариант – это расстрел. Он же самый худший и он же постоянно доступный, поэтому есть смысл попытаться совершить ход конём.

Выдержав паузу, я поднялся и принялся расхаживать и рассуждать вслух, как это совсем недавно делал Томми. Собеседник лучше проникается, когда ты размышляешь прямо перед ним и вместе с ним, а не сразу вываливаешь готовый план.

– С вдовами и стариками мы поступим, как и с прочими ущербными посёлками – направим туда наших людей поднимать хозяйство. Конечно, с изменёнными планами, которые надо будет дополнительно проработать, и с охраной. На первое время. НО! Этот случай мы предадим самой широкой огласке. Мы будем кричать на каждом углу о том, как мы уважаем Человека, и как готовы давать ему шансы вернуться к нормальной жизни. Погоди, не кривись… Нужно показать, что новые подопечные просто запутались и пошли неправильной дорогой в нашей непростой жизни, другие люди должны научиться видеть в них заблудших братьев. Братьев! И помогать вернуться к обществу, не теряя при этом бдительности. Если продолжать твоё сравнение их с одичалыми собаками, можно сказать, что, лишенные клыков и приведённые к людям, они просто не будут иметь других вариантов, кроме как вести себя спокойно. В свою очередь, это поможет и другим людям почувствовать себя более причастными к нашему большому делу объединения.

– А что дети? – Томми слушал с выражением недоверчивой заинтересованности, ещё не сообразив, расценивать услышанное как романтический бред или как дельный план действий. Этого вопроса я ждал с особой готовностью.

– А детей мы заберём в лагерь и займёмся их воспитанием в правильном и нужном ключе. Они будут рады отвлечься от полевых работ. Их сознание – это мягкая глина, из которой при желании и старании можно изваять натуру храброго и преданного воина.

– Изваять натуру, говоришь? – Томми ухмыльнулся. – Да ты у нас ещё и поэт, Феликс Звездоносный. Хоть представляешь, насколько это будет нелегко? Систему образования вот так на пустыре построить? Воспитывать из волчат матёрых волкодавов?

Эта беззлобная колкость заставила меня машинально поднять руку и почесать действительно похожий на звезду шрам на щеке. Ну что ж, раз поэт, то и говорить буду поэтично:

– А когда нам приходилось легко, Томми? Только и делаем ведь, что, сбивая ноги в кровь, бежим навстречу светлому будущему. Ну и потом, заняться подготовкой молодых бойцов нам в любом случае придётся, причём в самом скором времени.

– Да, я и сам об этом в последнее время много думаю. Заниматься этим нужно, нужно… Только где же взять инструкторов, учебные программы, – он пожевал губу и, хитро прищурившись, посмотрел мне в глаза, – ты же в военной академии поучиться успел какое-то время, да?

Я улыбнулся. Пытался, чтобы получилось скромно, но в итоге получилась такая широченная самодовольная ухмылка, аж до самого уха:

– Это было давно…

– Вот и отлично. Значит, имеешь какое-то представление о том, как учебный процесс выстраивается. И какая литература лучше подходит. И какой распорядок в учебке. Так ведь?

– Да, кое-что помню ещё. Нужно читать, восстанавливать былые знания.

– …Тем более что ты сам, считай, напросился. Инициатива у нас наказуема, но и поощряема. Ну как, интересно этим заняться?

– Уверен, что попробовать стоит!

– Отлично, с этой минуты можешь считать себя главным по учебно-воспитательной работе. Комиссаром молодёжи, вот! Жду от тебя первых мыслей о том, как нам лучше заварить эту кашу через…, скажем, неделю. Управишься?

– Управлюсь, коли нужно. Что ж, пора опять садиться за учебники.