Под ударом (СИ)

И дальше мы пошли приобщаться к прекрасному, уже гораздо более современному. И реально, чего тут только не было! И старые добрые карандашные рисунки с масляной живописью… В смысле, рисунки вполне современные, а вот карандаши остались такие же, видать этот девайс достиг таки в XX веке своего предела технического совершенства. Но было и совсем современное: живые скульптуры и динамичные картины… с глубиной изображения. Словно смотришь в настоящее окно или в аквариум. И нет, куда там анимированным гифкам времён моей первой жизни! По сути это какая-то хитрая голограмма, в которой записано не только пространство, но и время, причём время это зациклено. Можно достать лупу и рассматривать какой-нибудь цветок со всеми его деталями. А можно снять эту «картину» на видео с обалденной частотой кадров и разглядывать в деталях трепыхание крыльев какой-нибудь мухи. Но образы реальных пейзажей это так, ерунда, а вот когда художник «рисует» таким образом кусочек своего сна… вот это выносит мозги далеко и на долго. И шибает это по мозгам гораздо круче, чем современный балет с психоделикой. Хорошо ещё, что директор галереи сам эмпат и прекрасно понимал мои проблемы. Вовремя подхватывал меня и отводил в сторонку, на продышаться. Видимо из-за этой моей особенности вся экскурсия несколько подсократилась и наш гид время от времени предупреждал: «А вот к этому творению вам, князь, пока лучше не подходить…».

После экскурсии был буфет… по меркам моей первой жизни этот буфет вполне потянет на элитный ресторан. Ну да чему удивляться: эта галерея — место променадов для высшей знати, значит и буфет тут соответствует статусу. А после обеда нас с Дашей отпустили прогуляться по условно безопасным для меня залам. И вот там случилась совсем уж неожиданная встреча.

Мы как раз остановились возле какой-то картины, написанной вполне классической техникой масляной живописи, когда сзади раздался ехидный голос:

— Сергей Пантелеевич, баронет Снежногорский, значит…

Резко оборачиваюсь и вижу мужичка лет двадцати пяти, чисто азиатской внешности. Учитывая что тут дамы предпочитают поддерживать биологический возраст в шестнадцать лет, а мужички от двадцати пяти до тридцати пяти, это ни о чём не говорит. Ну ладно, пойдём выяснять, что за фрукт:

— Извините, нас не представили.

— Да? — деланно удивился незнакомец. — Неужели за всё это время так и не возникло желания познакомиться с семьёй с семьёй? Хотя бы по бреду… Впрочем, вы сейчас князь и…

/*Напоминаю: БРЭД — Большой Русский Энциклопедический Директорий, далёкий потомок современной Википедии. Подробнее см. в книге 1*/

В этот момент мои очки закончили опознание незнакомца и я мысленно матюгнулся. Передо мной стоял Кирила Сигизмундыч Снежногорский, мой, как бы, кузен. По крайней мере, согласно официальной легенде. Но надо что-то отвечать, причём так, чтобы и конфликта не устроить и отшить, и отшить не совсем, ибо интуиция мне подсказывала: тип может быть полезен. Поэтому я начал максимально миролюбиво, насколько это было возможно в данной ситуации:

— Времени было не то чтобы много… Кстати, почему никто из родственников не поинтересовался мной, когда я учился в ремесленной школе? Кузен…

— Вот это и странно… кузен… — последнее он произнёс с явной издёвкой, — никто ничего о… тебе не знал, хотя дядя Пантелей не был слишком скрытным. К тому же, смотрю на тебя и не нахожу никакого семейного сходства. К чему бы это? Может обратиться в Стражу, пусть проведут полное расследование?

А вот это следовало давить на корню, чем я и занялся:

— А не кажется ли тебе, дорогой кузен, что когда тётя Лиз решила проявить такое участие в моей судьбе, Его Величество приказал Страже проверить всё что возможно и сам проверил то, что невозможно? Да и тётю Лиз тоже не так просто обмануть.

На это он даже фыркнул:

— Её благородие Андреева-Судогодская? Насколько мне известно, у неё только один талант, компостировать мозги своим пением!

— Кирил! Тебе уже двадцать пять, а ещё не дорос до того, что официальная информация может быть… не полной. Но да, под её пение лучше не попадать, Это, пожалуй, только крёстный может выдержать, без существенного ущерба.

Глаза у моего «кузена» округлились.

— Ты хочешь сказать…

— Хочу сказать, — перебил его я, — что официальная версия возникает не просто так. И кому надо всё, что надо знают.

Тут мне в голову пришла хорошая мысль, как закруглить этот разговор:

— Кстати, а что говорит обо мне дядя Аввакум? — благодаря базе данных, подгруженной мне в броню, я уже знал, кто сейчас номинальный владелец Снежногорска и, стало быть, глава семьи.

— Папа говорил с ним о тебе, — промямлил мой «кузен», — он сказал, что если уж ты так хорошо пристроен, то дальше — не наше дело. И вообще велел в это не лезть, тебя не искать и не трепаться. А тётя Маша молчит…