Под управлением любви

Вниз поглядишь – там вздыхает Париж,
именно он, от асфальта до крыш.
Вверх поглядишь – там созвездия крыш:
крылья расправишь и тут же взлетишь.

Вот я взлетаю на самую крышу.
Что же я вижу? Что же я слышу?
Вижу скрещение разных дорог.
Слышу знакомый Москвы говорок.

Там проживает Миша Федотов,
там отдыхает, день отработав,
там собираются время от времени
стайки гостей из российского племени
передохнуть от родимого бремени,
вдруг залетевшие в этот Париж,
где не захочешь, да воспаришь.

Из альбома маленького музея

Кукольному дому

Между небом и кукольным племенем
расстоянье – всего ничего.
И, рожденные будто бы временем,
все ж они понадежней его.

Что б ни каркали там злопыхатели
о кончине добра и любви,
даже в бурю его обитатели
остаются, представьте, людьми.

«Что им нужно для комфорта?..»

Что им нужно для комфорта?
Тряпочки любого сорта,
стеклышки и камешки, и реечки.
Куклы, куколки, кукленки,
кто во фраке, кто в дублёнке,
а кто – просто в старой телогреечке.

Мы от жадности сгораем,
мы в политику играем,
мы больны банальным вожделением.
А у них – покой прекрасный,
и к добру они пристрастны,
и на нас взирают с сожалением.

«В арбатском подъезде мне видятся дивные сцены…»

В арбатском подъезде мне видятся дивные сцены
из давнего детства, которого мне не вернуть:
то Ленька Гаврилов ухватит ахнарик бесценный,
мусолит, мусолит и мне оставляет курнуть!

То Нинка Сочилина учит меня целоваться,
и сердце мое разрывается там, под пальто.
И счастливы мы, что не знаем, что значит
прощаться,
тем более слова «навеки» не знает никто.

«Что-то сыночек мой уединением стал тяготиться…»

Антону