Под Варды синими сводами (СИ)

В шатер, где Мирионэль в беспокойстве пыталась отвлечь себя от тревожных мыслей, рассматривая прихотливый узор на рукояти одного из кинжалов работы наугрим, подаренных ей отцом, ее супруга ввели под руки Саэлон и Амрот. Он едва держался на ногах, но бодрился из гордости. Только сознание того, что они сегодня сделали еще один шаг вперед на пути одоления Врага, а он был непосредственно причастен к этому шагу, поддерживало Трандуила в сознании.

Новый Владыка Эрин-Гален был бледен и истощен. Он не ел уже больше трех суток и получил несколько глубоких царапин, которые его друзья наскоро перебинтовали кусками ткани своих рубашек. Одет Тэран-Дуиль Ороферион был в боевое облачение рядового ратника страны Харад, которое совсем не было ему впору. Слишком высокий и широкоплечий по сравнению с любым воином харадрим, Трандуил не смог как следует застегнуть все застежки и пряжки доспехов; черная мешковина рукавов разошлась на плечах, туника, которая обычно доходила воинам до лодыжки, спускалась лишь до середины голени. Волосы Владыки синдар и лаиквенди были собраны в хвост на затылке, на шее болтался черный платок, которым харадрим закрывают нижнюю часть лица.

Увидев мужа, Мирионэль встрепенулась, вскочила со своего ложа, спешно убрала кинжал в драгоценные ножны, усыпанные самоцветами, и подбежала к нему, поддерживая и стараясь усадить на подушки и покрывала, разбросанные в беспорядке поверх устилавших пол ковров, где только что сидела сама.

— Саэлон перевязал все царапины, а серьезных ран нет, — успокоил ее Амрот.

— Благодарю вас, благодарю, — шептала она, обратив взор на юного Владыку Лориэна и верного оруженосца.

— Тари Мирионэль, — сказал Саэлон с усталой улыбкой, — теперь ваш черед заботиться о нем, — он посмотрел на обмякшее среди подушек и покрывал тело своего Владыки, — Не благодарите нас.

— Это он нам помог ворваться внутрь! — воскликнул Амрот, — Мелдир, ты — настоящий храбрец! Это он первым открыл ворота!

— Нет, Амрот, мы сделали это вместе, — слабым голосом поправил его Трандуил.

— Я принесу воды, — сказала Мирионэль, огладив плечо супруга, лежащего, навалившись спиной на гору подушек.

Стараясь не разрыдаться, она направилась к стоявшему в противоположном углу небольшому раскладному столику, где стояли графин с вином и бутыли с водой.

— Лучше вина, — едва слышно пожелал аран, прикрыв глаза.

Амрот и Саэлон торопливо попрощались и покинули шатер, оставив правящую чету Эрин-Гален наедине.

Позвав слугу и приказав нагреть воды, Мирионэль приготовила мыльный раствор и чистые полотенца. С предельной аккуратностью она раздела мужа, стараясь не задеть ран, синяков и кровоподтеков, не сделать больно. Трандуил, тем временем, выпил немного разбавленного вина.

Он отворачивал от нее лицо с порозовевшими то ли от вина, то ли от стыда, щеками. Ему вспомнилось произошедшее с ним в Барад-Дуре. Никогда и никому он не скажет о пережитом страхе и унижении, что оставило еще одну глубокую рану на его феа. Супруга его ничего не замечала, она схватила в охапку лохмотья и доспехи, что были надеты на нем, и унесла прочь. Вскоре Мирионэль вернулась, неся в руках вышитую собственной рукою белейшую шелковую рубашку, расшитый серебром парчовый кафтан, пару штанов из мягкой оленьей кожи и широкий атласный пояс.

— Пока побудешь в этой одежде. Сапоги принесут завтра, — сказала она, наклонившись над ним.

Тело вновь чудом обретенного супруга она мыла очень тщательно, стараясь не пропустить даже самого малого его участка. Она втирала губкой мыльный раствор, действуя осторожно, но при этом решительно. Мирионэль любовалась его совершенством и гармонией, пристально вглядываясь, рассматривая каждую пядь его мерцающей слабым белым светом мраморной кожи. Она склоняла набок голову, улыбка блуждала на ее лице.

— Я знала, что ты жив, — сказала она, вытирая полотенцем его грудь и живот.

Когда же, накрыв полотенцем низ живота своего Лиса, она принялась покрывать частыми, легкими, едва ощутимыми поцелуями его волосы, висок, щеку и уже потянулась к мягким красивым губам, Трандуил отстранился, опустив глаза. Он низко склонил голову; так что еще непросохшие серебряные пряди скрыли от нее его лицо.

Устроившись рядом, Мирионэль притянула Лиса к себе, обвив руками его шею, целуя нежную кожу под подбородком, щеку, холодное, в каплях воды, острое чуть оттопыренное ухо.

Позвав его в госанна, она привлекла голову Трандуила к себе на колени, и сейчас сушила и расчесывала его волосы.

«Мой белый бриллиант, чье сияние превосходит любые самоцветы, моя звезда, сорвавшаяся с темного ночного небосвода, что яркостью своей затмевает алмазные россыпи, позволь моим ласкам унести далеко от нас твои тревоги и тоску… — она шептала в его голове, вся превратившись в олицетворение спокойствия и уверенности, — Я здесь, рядом, и я всегда буду рядом с тобой…»

— Я не могу, — тихо сказал он вслух, — После того, что там было… — он сжал челюсти и кулаки, боясь, что она начнет расспрашивать его о том, что с ним было, пока он находился в замке Врага.