Под Варды синими сводами (СИ)

— Что бы там ни было, ты всегда будешь самым благородным существом во всей Эа, верь мне, жизнь моя, — отвечала Мирионэль, нежно гладя его, запуская тонкие пальцы в мягкие, ровные, серебряные пряди, — Набирайся сил, усни, мой возлюбленный супруг.

Удивляясь ее способности дарить ощущение покоя и умиротворения своими речами, прикосновениями, одним своим присутствием, Трандуил закрыл глаза. Усталость тяжелила веки, медленно, но неуклонно он погружался в подобие дремоты. Ему хотелось говорить с ней еще и, в то же время, хотелось молчать.

Он был благодарен ей за понимание, за то, что не спросила ничего, и ответил ей в госанна: «Ты одна можешь успокоить меня, моя Красная Луна… Любимая…», и когда он сказал ей это, сердце кольнуло острой иглой боли. Любовь была словно острие иглы.

«Я любила тебя еще до того, как в первый раз мой взгляд встретил твой, — был ее ответ, — Скажи мне, что я принадлежу тебе. Мое сердце принадлежит тебе — храни его. Дух мой связан с твоим нерушимыми узами, ты — мой, навечно мой, и ты всегда это знал…»

Позади был траур по Ороферу. Началась, обещавшая затянуться, осада Бард-Дура. Новый Владыка Эрин-Ласгален с супругой отправились в столицу Зеленолесья, чтобы принять бразды правления, перегруппировать войско, от изначальной численности которого едва ли оставалась теперь одна треть, и отдохнуть. Новый Таур нуждался в том, чтобы восстановить силы, перед тем как вновь отправиться к стенам черной твердыни, присоединяясь к осаждавшим ее галадрим, нолдор, дунэдайн и гномам.

Они въехали в сопровождении стражи во внутренний широкий двор замка, который он теперь по праву мог назвать своим, и сразу же отправились в отведенные каждому отдельные покои. Сердце Трандуила трепетало, когда он входил в приготовленную для него теплую воду купальни. Он спешил, подхлестываемый пробудившимся в нем настойчивым, безжалостным желанием, омывая тело, смывая усталость дороги, освежая его и наполняя силой водной стихии.

Закончив с омовением, Трандуил направился в покои супруги. Рывком, без стука, отворив дверь, он стремительно приблизился к ней, неслышно ступая по ковру, лишь шелковый край верхнего одеяния прошелестел, скользя по полу. Мирионэль, которую он застал стоящей посреди комнаты, широко раскрытыми глазами глядела на него, теперь такого близкого и от чего-то показавшегося далеким.

В этот момент ему стало невыносимо тяжело, опять он почувствовал в сердце иглу. Было ли это благодаря ее невероятной близости или от говорившего с ним взгляда ее сине-серых глаз? Он стоял перед ней, опустив взор, черные ресницы его слегка подрагивали. Трандуил чувствовал на своем лице ее взгляд, а сам не смел смотреть на нее. Сердце заходилось от волнения, и он мог лишь мысленно льнуть к ней всем своим существом. Застыв перед Мирионэль, он стоял смирно, так что она могла разглядеть его фарфоровую кожу, прямой нос с по-лисьи вздернутым кончиком, темные соболиные брови, бледно-розовые мягкие красивые губы. Ему казалось, что тот миг длился целую вечность — дольше, чем столетия, проведенные ими в разлуке и терзаниях друг без друга, дольше, чем длилась вся его жизнь до этого.

Он медленно поднял на нее глаза, блестевшие как звездные топазы, они очаровывали, гипнотизировали, заставляя мурашки пробегать по коже всего ее тела, затягивая вместе с собой в водоворот, в котором ей предстояло метаться, стонать и всхлипывать, задыхаясь в сладостной истоме.

Слезы от избытка чувств медленно текли по ее щекам. Не обращая на них внимания, Мирионэль протянула руку и дотронулась до волос Трандуила. Как она и ожидала, волосы его были мягкими и шелковыми, словно его, тканое крупными темно-синими цветами, верхнее одеяние. В полутьме вечерней комнаты эти цветы казались почти черными, а в волосах ее возлюбленного играли оттенки перламутра и жемчуга.

Внутри у Трандуила все будто скрутилось в плотный ком, напряжение сковывало мускулы. Откуда эта внезапная страсть?! Страшась сам себя, он отчетливо понимал, что все, чего он хотел — это прикоснуться к Мирионэль, и не просто прикоснуться, а сейчас же сорвать с нее все, что на ней было, и взять, а потом взять еще раз. С силой вторгаться, сминая до синяков нежную кожу на плечах и запястьях, исступленно двигаться, не видя и не слыша ничего вокруг, а только чувствуя всю ее без остатка своей, принадлежащей ему.

Хотелось делать это до тех пор, пока хватит сил, чтобы после, вконец обессиленным, упасть рядом с ней и лежать в беспамятстве, а придя в себя, долго ласкать, ощущать ее шелковистую кожу, прикрыв глаза, прильнуть щекой к ее шее, к груди, держать ее тело в своих руках.

Пока Трандуил думал обо всем этом, его плоть под складками одеяния наполнилась и пульсировала от накатившего желания, причиняя боль, соприкасаясь с тканью штанов. Так бывало всегда, когда он лишь представлял Мирионэль рядом с собой. Только осознание всего пережитого ими обоими, в особенности ею, удерживало Трандуила от того, чтобы наброситься на нее.