Под Варды синими сводами (СИ)

— Я могу просить тебя, о чем пожелаю? — в ответ он лишь кивнул головой и насмешливо прищурился, — Тогда я прошу тебя, — от волнения и страха я готова была упасть без чувств, — я прошу тебя даровать прощение моему отцу и его братьям и возродить их к жизни на берегах Амана, в Валимаре.

Вала подался вперед, продолжая щурить свои желто-золотые глаза, словно стараясь лучше разглядеть меня, брови Намо хмуро изогнулись, и без того темная кожа, казалось, потемнела еще больше.

— Ты просишь об отступниках и убийцах?! — удивленно спросил он, — О тех, кто предавал и убивал невинных? О тех, кто пошел против Валар, против самого Единого?! — голос его стал угрожающе громким.

Можно было понять, что моя просьба раздосадовала грозного Вала.

— Я прошу тебя о моем отце и его братьях, — ответила я, сжимая кулаки.

— А как же твои муж и сын? О них ты не хочешь просить меня? — он откинулся на спинку трона, выжидательно глядя мне в глаза.

— Мой муж — искусный воин. Дух его силен и благороден. Мой сын жив, я чувствую. Лис воспитает нашего сына достойным наследником трона, — уверенность, с которой я говорила, была для него неожиданной.

Владыка Судеб вжался в спинку своего кресла, свысока глядя на меня из-под полуприкрытых век. Брови его сошлись на переносице.

— Валар прокляли твоих родичей и отца и никто, кроме Эру Единого, не в силах снять с них это проклятие, — полуприкрыв веки, вещал Намо.

— Тогда я прошу об этом Его! — я шагнула вперед, — Они страдали и этим искупили свою вину! А если вам мало их страданий, то возьмите меня во искупление их прегрешений!

Терять было нечего, нечего было бояться. Повисла тишина.

Он качал головой, будто впав в подобие транса, напряженно хватаясь за подлокотники кресла и поднимаясь, выпрямляясь во весь свой высокий рост:

— Просьба твоя была услышана. Ответ на нее будет вскорости дан. Теперь прощай…

Вокруг него стремительно росло облако темно-синего и серо-черного дыма, в несколько мгновений поглотившее его стоявшую перед троном высокую фигуру в накидке из длинного серебристо-белого меха.

Еще миг, и я осталась одна посреди пустой залы, залитой ровным ярким светом. Владыка Мандоса исчез без следа.

У ног моих вился едва заметный прозрачный голубоватый дымок, скрывая мои лодыжки и устремляясь куда-то вглубь залы. Посмотрев в том направлении, куда уплывал уносимый легким ветерком голубоватый дым, я увидела подобие окутанной прозрачно-голубой пеленой двери или портала, за которым что-то желтело и зеленело.

Скорым шагом, не обращая внимания на то, что моя туника превратилась в рваную тряпку, я направилась туда и прошла сквозь завесу дыма внутрь, очутившись в лесу. Да, я была в самом настоящем лесу, как ни трудно было поверить в это! Я оглядывалась по сторонам — вокруг росли невообразимой высоты кедровые деревья, щебетали птицы, среди трав и стеблей скромных лесных цветов под ногами виднелись ягоды лесной земляники, а в отдалении я заметила заросли можжевельника. Все вокруг было залито ослепительной яркости светом, не похожим на свет Анора.

Где бы я ни была, это было очень красивое место. Все вокруг было таким умиротворенным, наполненным первозданной силой и гармонией. Впустивший меня в дивный лес портал исчез, но я не беспокоилась. Место, в котором я оказалась, было гораздо гостеприимней беломраморных чертогов с колоннами, где я была до этого. Мне очень хотелось пройтись вдоль кромки леса.

Я гуляла совсем недолго, наслаждаясь светом, теплом и чистым воздухом, как услышала слева от себя какой-то хруст. Это хрустнула ветка под чьим-то высоким сапогом для верховой езды. Обернувшись, я увидела за стволами, в нескольких десятках шагов, высокую стройную фигуру быстро приближавшегося ко мне неизвестного.

«Нет… Этого не может быть…» — первые мгновения, что я разглядела его лицо, я готова была поверить, что это иллюзия, наведенный Врагом морок, обман, но когда я увидела, как он двигается мне навстречу, как решительно подается вперед, я осознала, что он — настоящий. Словами не описать чувства, в миг захлестнувшие меня.

— Отец! Отец мой! Атаринья!!! — я побежала ему навстречу со всех ног, не в силах сдержать крика.

Это, несомненно, был он, но какой-то другой, как будто и не было позади всех столетий и испытаний, что выпали на его долю. Атар казался совсем юным.

— Это ты, — произнес он, напряженно всматриваясь в меня своими сине-серыми глазами, — Точно, ты… — его тонкие губы дрогнули и тут же сложились в улыбку. Он трепал меня по щеке, склонив набок голову, не веря. Глядя на него во все глаза, я на миг усомнилась, что передо мной действительно мой отец — он никогда не улыбался так открыто, по-юношески.

— Отец, я… — но тут он сжал меня в объятиях, как когда-то, как всегда стискивал — внезапно, крепко, так, что дыхание перехватывало, защищая о всего и вся, — Атар, я столько всего хотела тебе сказать… — попыталась я снова, — Мне так не хватало тебя, было так тяжело, когда ты… Отец, я люблю тебя! Ты слышишь?! — он закивал, молча, еще сильнее прижимая к себе, пряча лицо.