Под Варды синими сводами (СИ)

С юга, тем временем, надвигалась гроза. Темно-синие и фиолетовые тучи клубились над сводами резиденции Верховного Короля нолдор в изгнании. В отдалении были слышны громовые раскаты. Финголфин прислушивался к звукам грома.

«Мертвы, мертвы, Айканаро и Ангарато. Пали от внезапного пламени дракона и валараукар, — подумав это, он сощурил свои светло-серые глаза, их жгло, будто тем страшным пламенем. — Опустошен, разрушен, сожжен дотла Дортонион. Нападение было таким внезапным, что они даже не успели привести в готовность гарнизон крепости. Многие сгорели заживо в том аду, в который силы тьмы превратили Дортонион и равнину Ард-Галена, а мы ничего не могли сделать, не смогли помочь им ничем. Нам оставалось лишь наблюдать за столбами пламени и облаками ядовитых газов, поднимавшимися из-за гор Эред-Ветрина.»

Бессильный гнев овладевал им теперь, когда он думал об их положении: «Он уничтожит нас всех, одного за другим. Сколько уже погибло и сколько погибнет еще! Нет, он не остановится, пока все мы — и атани и наукар, и любой, кто способен поднять против него меч, не будем сожжены, зарублены, отравлены, втоптаны в грязь, в ил, в песок, замучены в его леденящих душу застенках! Мой народ, который я привел сюда, последовав за впавшим в безумие братом, обречен на мучительную гибель. Вот, для какой участи мы прибыли сюда, вот она — судьба народа нолдор на просторах Эндоре, о которой говорил безумец, убеждая всех последовать за ним!» — мурашки волнами пробегали по коже, внутри он чувствовал пугающие холод и гнев.

В этот миг раздался страшный гром, но Владыка нолдор в изгнании продолжал неподвижно стоять, только сильнее ощутил озноб сродни тому, что чувствуешь перед самым началом атаки, когда вот-вот столкнешься с противником, и от предвкушения что-то обрывается внутри и стремительно летит вниз, в бездну. Дождь хлынул потоками, тьма сгустилась почти мгновенно, превратив сумерки в ночь. В мыслях финвиона сейчас бушевала буря гораздо более свирепая:

«На ком лежит ответственность за все эти бессмысленные, жестокие страдания, за лютые смерти моих подданных, если не на мне, их Владыке? Проклятие!!! Моя привязанность к безумному Феанаро погубила нас! Данное мною слово о верности ему стоило мне, моим детям и моему народу спокойствия, процветания, богатства, благоволения Валар и привела последовавших за мной к лишениям, страданиям, мучениям, которым не видно конца, боли и душевным ранам, которые не заживут! Эти распроклятые слова верности стоили жизни Аракано, самому сильному, самому высокому и статному, самому младшему! Он погибал под ударами тесаков нависавших на нем со всех сторон десятков тварей, а я видел это и не смог прийти на помощь. А когда прорвался к нему, было поздно — все было кончено. Что бы мне сказала Анайрэ тогда? А теперь? Что бы сказали остальные, кто остался дожидаться нас в Амане, надеясь на наше возвращение? А что бы сказали Эленве, Ангрод и Аэгнор и тысячи других, сгинувших там, во льдах, и потом, здесь в бесполезных и бессмысленных сражениях с порождениями тьмы? А что мне скажут все те, кому еще предстоит в самом ближайшем будущем проститься с жизнью в муках, в плену, пасть от ран, от драконьего огня, от бича огненного демона?»

Он дышал глубоко, напряженно, его била дрожь, глаза застилала туманная пелена. Хотелось ругаться последними, недостойными его мыслей и языка словами, крушить все подряд, разнося в щепки мебель и сминая руками попадающиеся предметы. Сглотнув горький ком слез, подступивший к горлу, он вспомнил как сразу же после резни в Альквалонде, Арафинвэ пришел к нему в его походный шатер, чтобы умолять остаться в Валимаре, повернуть назад:

— Торонья, мой единственный брат! — срывался на крик Финарфин. — Я прошу тебя, как никогда не просил прежде — вернемся обратно! Валар простят нас! Мы покаемся в содеянных против них преступлениях, и они в их бесконечной милости простят! Ты слышал, что говорил Вала Намо, о каких невзгодах и бедствиях, что падут на головы нашего народа, если мы покинем Аман, предупреждал он нас?! Прошу, внемли голосу твоего разума, прикажи твоему народу повернуть обратно!

Тогда светло-зеленые широко распахнутые глаза Арафинвэ смотрели на него и взгляд их был диким. Сколько же в них было ужаса перед словами вестника Валар о грозящей нолдор гибели.

— Поздно, торонья, — только и смог он выдавить из себя и отвернулся.

— Нет, брат, не поздно!

Финарфин обошел вокруг него, схватил за плечи, снова пытаясь заглянуть ему в глаза.