Под властью фаворита

– А я не забыл! Так, к примеру: усиленная склонность графа к прусской партии, нам прямо зловредная… И небескорыстная, как говорят злые языки. Клеветники, несомненно… Но их так много. А поступки были налицо. Этим самым граф вредил прямому делу императрицы австрийской, обиженной пруссаками. И даже когда вы сами изволили повелеть ему оказать сильную помощь Марии-Терезии – граф явно смел ослушаться вашей воли!

– Да, да, правда. Я не забыла! – снова вскакивая с места, заволновалась Анна. – Он не слушал ни меня, ни принца. А я сколько раз приказывала: исполнять распоряжения принца, как мои собственные! Вы правы: иметь дело с таким упрямцем – значит рисковать властью… Даже и за границей это знают. Я получаю письма…

– Слыхал… слыхал… Да это ли еще одно? Вот взять дело Бирона. Верховный суд постановил: «Четвертовать похитителя власти. Сослать в Сибирь соучастников бывшего правителя». А как же сам граф Миних, который всегда оказывал столь горячую помощь оглашенному преступнику?

– Позвольте!.. Вы же знаете: Бирона решено было не казнить! Указ о прощении прочтут ему у плахи. Но… вы правы! Миних также не может быть в правительстве нашем – отныне и навсегда! Пошлите указ!..

– Слушаю, ваше высочество! – совсем свободно кланяясь Анне, повторил канцлер и, почти не хромая, вышел в покой, где ждали его остальные министры и принц Антон.

– По-обеда? – задал вопрос последний, едва старик появился на пороге с бумагой в руке.

– Полная, ваше высочество! – подавая указ, поклонился тот.

– Так… готово! – пробежав бумагу, обрадовался совсем по-детски Антон. – Грамматин, бери скорее коопию, подписанную мно-ю, отправь в военную коллегию. А этот по-оодлинник я сохраню! А копии другие… Ты уж знаешь, что с ними делать. Исполни немедленно.

Грамматин, отдав поклон, вышел.

Сев снова на свое место у стола, Антон стал подписывать бумаги, здесь приготовленные Тимирязевым и Грамматиным.

– Так, выше высочество, я могу передать отцу? – задал вопрос Миних-сын, видя, что о нем словно совсем забыли.

– Все ппо ппо-орядку, милейший, чтоо-о здесь ввии-дели и слышали! Кстати вот, передайте ему и мой указ. Прослушайте, господа министры… «Ппо укаазу, высочайше утвержденному, извещаю вас, генерал-фельдмаршал, что ваша устная просьба об отставке принята». Везите, граф, но возвращайтесь немедля. Вы будете нам еще нуу-жны…

– Слушаюсь! – с поклоном проговорил Миних и вышел, повез отцу приговор, равный присуждению быть заживо погребенным.

– Браво! – по-мальчишески захлопал в ладоши Антон, едва двери закрылись за сыном низложенного фельдмаршала. – Но ээ-тот раа-аз принцесса поо-ступила превосходно! Можно хвалии-ть! И вы – виновник сему, Андрей Иваныч. Тепее-ерь, гоо-судари моо-и, на-адо подумать: кто же заменит старика на его поо-сту?

– Да. Это важно. Выбрать надежных людей…

– Преданных вашему высочеству и принцессе! – наперебой, в один голос отозвались фон Менгден и канцлер Головкин, два соискателя-кандидата на «вакантные» и доходные места, освободившиеся с уходом Миниха.

– Притом, – заскрипел Остерман, потирая колено, – надо выбрать людей, хотя немного понимающих толк в делах военных. Или не надо? Как полагаете, граф Головкин? И вы, барон?

– Ну, конечно! – сразу сбитые с позиции, кисло улыбаясь, согласились неудачные карьеристы.

И между присутствующими начался живой обмен мыслей по этому важному вопросу…

Часы бежали… День клонился к вечеру.

Анна, словно не находя себе места в опочивальне, то ложилась на кровать, то переходила на кушетку, бродила по комнате, все поглядывая на часы.

Юлия по-прежнему возилась со всякими кафтанами и робами, выбирая, что еще стоит выпросить у государыни-подруги?

– Боже мой, как тянется время! – со вздохом в десятый раз повторила Анна, останавливаясь у дверей шкапа, за которым скрывался вход в потайной коридор, откуда влюбленная женщина ждала появления Линара, удаленного было покойной императрицей от двора, но появившегося снова в Петербурге, как только не стало Анны Иоанновны.

– Неужели нет еще четырех! – обратилась принцесса к подруге, когда та появилась снова в спальне. – Пойди погляди у себя. Может быть, он уже там. Ждет, не решается один прийти… Узнай же, милая. А я прилягу, отдохну немного. Я нынче, как назло, ужасно выгляжу…

– Ты хороша, как ангел… Ну, не сердись. Бегу, узнаю! – скрываясь в дверях потайного коридора, крикнула Юлия.

– Господи, только не захворать теперь бы! – шептала суеверно Анна, направляясь к постели. И вдруг, вся задрожав, побледнела как полотно.

Резкий барабанный бой зарокотал на дворцовой площади, у самых окон ее опочивальни.

Говор и гул большой толпы, отдельные выклики и снова дробь барабана… Все отзвуки народного мятежа, знакомые Анне еще в царствование покойной императрицы, теперь снова доносились сквозь двойные рамы дворцовых окон, леденя кровь в жилах напуганной женщины.

«Что это такое? Бунт? Военный мятеж? Миних поднял на нас солдат?» – пронеслось в уме Анны, и, ничего не разбирая, она бросилась в соседний покой с громкими криками: