Под властью отчаяния. Часть 1: Химера

Но образ прихрамывающего мужчины не хотел выходить из головы, плотно засев там. Откуда в этом отвратительном месте, полном уродливых старикашек и избалованных куколок, появился такой необычный человек, который прямо таки излучал авторитет и силу? Чёрт, а ещё голос Эрика, глубокий и грудной, бархатный, немного хриплый, что могло говорить о числе выкуренных папирос, но переливающийся всеми тёмными оттенками, вызывающими на ум воспоминания журчащей воды в сумерках. Йенса невольно передёрнуло. Почему он об этом думает?

– Кто это? – вырвалось у мужчины.

– Мистер Ричардсон, – мрачно отозвался Гловер в ответ. – Пойдём, выпьем чего-нибудь.

И вот тогда Ольсена накрыло целой волной потрясений. Неужели этот мужчина с бирюзовыми глазами может оказаться тем самым мистером Ричардсоном? Это неправильно. Это не складывалось в голове. Йоханесс представлял большого человека в возрасте, уродливого старикашку, жуткого жмота и скрягу, который с упоением и вожделением разглядывал красивых дамочек, в то же время не позволяя своей игрушечной красавице прикасаться к другим людям.

– Анджелль красивая, правда? – буркнул Томсон, обратив внимание на то, куда направлен взгляд кузена. – Да что уж тут, он тоже красив.

– Да, – выдохнул Ольсен, на что Гловер слегка нахмурил брови. – Ты хотел выпить, кажется. Пошли.

Grace – YouDon'tOwnMe

Кажется, Йенсу тоже нужно избавить голову от ненужных мыслей, чему прекрасно может способствовать алкоголь. Честно признаться, никогда ранее мужчина не видел таких людей, которые одним своим видом могли оторвать окружающих от их дел любой важности и срочности. В его лице можно было найти и недостатки, и шрамы, и едва заметные морщинки, но этот человек буквально убивал наповал своей харизмой, своим обаянием, которое в секунды распространилось на всю комнату. Нет, правда, Ольсен встречал много красивых людей, обожал наблюдать за живыми улыбающимися женщинами, но по сравнению с Эриком и его таинственной непонятной аурой, за которой мог скрываться и жестокий беспощадный убийца, и ветреный любовник, и благодетельный человек, все они были крохотными песчинками в огромной Вселенной.

Алкоголь в данном местечке был похож на нектар богов, но, помимо вкуса, замечательно в нем было и действие. Йоханесс думал, что уже ни один напиток так быстро не сможет заставить его вытворять неоправданную ерунду, но, по всей видимости, он сильно ошибался. Уже после нескольких стаканов мужчина начал нагло очаровывать певичку, включив мастера обольщения, что совсем не понравилось остальным гостям.

– Детка, спой своим ангельским голоском что-нибудь, от чего кровь в жилах начнёт кипеть, – просипел Ольсен, поглаживая плечи сидящей на коленях певички, больно надавливая на кожу грубыми пальцами. Девушка хихикала и извивалась, словно змейка, отлично подыгрывая небольшой постановке.

И спустя ещё парочку уговоров, птичка, запертая в золотой клетке, запела.

– You don't own me,

I'm not just one of your many toys.

You don't own me,

Don't say I can't go with other boys2.

Йоханесс откинулся на спинку стула, наслаждаясь сильным голосом джазовой певицы, исполняющей поп песню. Из-за алкоголя картинка становилась ещё слаще, да и сама красавица в блестящем платье превращалась в настоящую принцессу. Но хватило лишь одной мысли, чтобы выпрямиться и начать мечтать о собственной смерти: голос пташки совсем не был уникальным, Ольсен слышал много похожих тембров, а вот всего несколько фраз, произнесённых Эриком, до сих пор терзали уши и опьянённый мозг.

– Всё, спасибо за представление, лапуля, но лимит исчерпан, – прошипел внезапно подошедший к Йенсу кузен, который быстрыми движениями спихнул его со стула и направил в сторону выхода. Да-да, Ольсен не дурак, он прекрасно понимал, с чем это связано: Томсон – сопливый простофиля, который не хочет ссориться с влиятельными людьми, потому что легче встать на колени, чем попытаться отстоять свою точку зрения. – Йенс, иди проветрись, – выплюнул Гловер, выставляя кузена на улицу, который своим отвратительным поведением ему порядком надоел. – Нечего было так нажираться, свинья, – бросил напоследок предприниматель.

Ольсен от досады ударил ботинком по камню, думая о том, как несправедлива жизнь, потому что люди, ради которых ты идёшь на уступки и лишения, никогда не ценят твою заботу. Но думать о проблемах насущных Йенсу долго не пришлось, потому что он услышал до боли знакомый голос, который залетел с воздухом в кровь, стал его частью и каким-то живительным эликсиром, опьяняя ещё больше, чем алкоголь. Мужчина, недолго думая, направился к его источнику.

Возле кирпичной стены бара стоял Эрик с папиросой в руках, словно спрятавшись от людей, находящихся в заведении. Почему-то в этот момент мысль о том, что Ричардсона тоже тошнит от обстановки в баре, что он мыслит обо всём этом точно так же, как и сам Йенс, показалась очень реальной и правильной, поразила до глубины души и стала чуть ли не спасательным кругом в океане сомнений и страхов.

– Добрейший вечерок Вам, мистер Ричардсон, – пьяно протянул Ольсен, приближаясь к Эрику.