Под властью отчаяния. Часть 1: Химера

— Работа — это пустая трата времени, дружище! Я никогда не работал и тебе не советую, — он громко рассмеялся.

— А живёшь ты на что? На что наркоту свою покупаешь?

Может, этот осёл людей грабит или вообще убивает ради денег? Тогда с ним стоит быть куда более осторожным. Купер же расплылся в широкой довольной улыбке от такого внимания к своей персоне. Он резво перепрыгнул через забор и подкрался к Йенсу с весьма таинственным видом.

— Да просто это я глава мафии, на самом деле, — заговорщическим шёпотом уведомил Энтони. — Эрика Ричардсон — моя бывшая, на расставание я подарил ей всё, что у неё сейчас есть, потому что захотел свободной жизни. Все эти разборки, переговоры, деньги… не для меня, в общем. Взамен она мне наркоту присылает и обеспечивает всем необходимым.

— Да пошёл ты нахуй, а, — Ольсен с отвращением отпихнул от себя Энтони. Тот, к сожалению, на ногах устоял, всего лишь сделал небольшой шажок назад. — Свои сексуальные фантазии оставь при себе, долбаёб.

— Зачем же мне о ней сексуально фантазировать? Я пальцами щёлкну — она на колени передо мной встанет, — противно рассмеялся Купер. Йенс сжал пальцы в кулаки, демонстрируя всем своим видом, что сейчас двинет кое-кому по морде. — Да тихо-тихо ты, — Тони выставил руки в примирительном жесте. — Мне это не нужно. Я не увожу женщин у друзей, а ты мой друг. И я ценю твои чувства к Ричардсон.

Полная благородности речь не восхитила Йоханесса, но он всего лишь тяжело вздохнул и махнул рукой. Этому придурку уже ничего не поможет, у него мозги набекрень, нормально уже не встанут.

— Шутка. Шутка, это всего лишь шутка. Я халтурю кое-где, кое-кому помогаю — так и появляются деньжатки. Но всё равно занимаюсь только тем, чем хочу заниматься, — решил оправдаться Энтони. — Слушай, а раз у нас тут разговор про Ричардсон зашёл. Как у тебя с ней? После той сценки.

Йенс болезненно скривился. Энтони говорил о том кошмаре, что произошёл на улице. Казалось, с того момента прошло уже бесконечное количество времени, но мужчина всё ещё помнил красные полосы на её красивых ручках. По сути же, это произошло совсем недавно, но разум Йенса не успевал переваривать всё, что с ним происходило. Слишком много ужасных шокирующих событий. Могла ли Эрика руки резать, потому что тот мужчина не рядом с ней? Даже думать не хотелось. Даже представлять противно было, что любимая женщина способна себе руки искромсать из-за какого-то урода.

— Мы, кажется, помирились… Но… — Йоханесс замолчал. Сказать подобное вслух было слишком тяжело. Он опёрся спиной о стену дома и закурил, подняв голову наверх. Сверкающие звёзды, улыбающаяся Луна. Любоваться бы ночным небом, держа Её за руку.

— Но? — тихо спросил Энтони. С его лица даже стёрлось веселье. Ольсен сухо усмехнулся.

— Но у неё, кажется, есть кто-то. Не в физическом смысле, не в низменном. Не как я или этот ебучий Кристиан. Она кого-то любит, очень любит.

Глаза Энтони широко распахнулись. Он застыл на месте, попытавшись сгенерировать какую-нибудь фразу, но, видимо, не получалось, поэтому он всего лишь шокировано открывал и закрывал рот.

— Ахуеть, дружище… — наконец, выдавил он.

Йоханесс угрюмо хмыкнул. До чего докатился? Изливает душу тут перед наркоманом, который свой разум на героин променял. Но не Эльфриде же говорить про Эрику Ричардсон. Внутри всё иссохло от боли и отсутствия всякой надежды. Это как тонуть в море и одновременно умирать от жажды, потому что вода для питья непригодна. Никто ему не поможет, ни от кого нет смысла, но хочется просто быть услышанным.

— Я и не думал… — сдавленно произнёс Купер. — Это… это… пиздец.

— Полный, — Йоханесс невесело рассмеялся. — Она рыдала у меня на руках о том, как любит, о том, как на всё готова, умоляла простить, говорила о каких-то кошмарах про пожар. Только не для меня это всё было.

Энтони сел прямо на снег и выудил из потрепанной куртки косяк, сразу закурил. Ольсен даже не стал пытаться прекратить это ужасное действо.

— И что… и что ты сделал?

— Что-что. Я успокаивал её, обнимал, пытался ощущение создать для неё, что она любима.

— Но ведь… как же это… больно.

— Главное, чтобы ей больно было меньше.

— Ты безумец.

— Нет, я просто безумно её люблю, — вздохнул Йоханесс. — А когда любишь искренне, хочешь всю боль у любимой забрать. Я все ножевые ранения за неё принять готов, лишь бы на её теле и на её душе ран не было. Но она уже раненная, её уже кто-то не уберёг. И я этого человека ненавидеть буду сильнее всех на свете. И завидовать ему буду. В его руках было всё, о чём я когда-либо мог мечтать — но он это разбил, уничтожил.