Под властью пугала

– Чего спрашивать? Думаешь, они что-нибудь знают?

– Спроси, спроси!

– Эй, Алюш!

– Чего?

– Как там насчет итальянцев?

– Не беспокойтесь. Его высокое величество принял все меры.

– Какие меры?

– А это ему виднее.

– Вот вам и весь сказ!

– Ты тоже, нашел у кого спрашивать!

– А что он говорит?

– Говорит, король принял меры.

– Что он в эти меры собирается насыпать, овес или кукурузу?

– Да перестань ты, Тими!

Празднества и гуляния продолжались два дня. В камеры доносился лишь их приглушенный отзвук, словно рядом гудел пчелиный рой. Слухи сменялись один другим. То вдруг становилось известно, что итальянцы уже высадились, потом разносился слух, будто Зогу договорился с ними и все обошлось. Заключенные строили догадки, одна невероятнее другой. Некоторые утверждали, будто Англия предъявила Италия ультиматум, что объявит ей войну в случае нападения на Албанию. Другие клялись, что на территорию Албании уже вступили греческие и югославские войска, так как якобы с Италией заключено соглашение о разделе страны. Кто-то каким-то образом проведал, что Зогу договорился с Италией и теперь итальянские войска сначала высадятся в Албании, а потом ударят по Югославии, чтобы отобрать у нее Косово и вернуть Албании. И каких только комбинаций не составляли!

– Интересно, а как же с нами-то будет? – беспокоился Тими. – Здесь оставят, что ли?

– А ты чего хотел бы?

– Чтоб выпустили!

– С какой стати они нас выпустят?

– А почему бы нет?

– Вот заваруха начнется, тогда видно будет. Может, тогда и выйдем отсюда.

Хаки не находил себе места. Он ждал новостей, но Хамди почему-то не появлялся. Завтра четверг, день свиданий, может, придет. Утром Хаки встал пораньше и к началу посещений уже дежурил у двери. Хамди не пришел, однако удалось кое-что выведать у других посетителей. «В Дурресе, Влёре, Саранде и Шендине появились итальянские суда, говорят, вот-вот начнется высадка. Албанские войска заняли позиции вдоль побережья и не пустят ни одного итальянца на албанскую землю. Зогу надел опинги и поклялся, что пойдет в горы сражаться. По всей Албании демонстрации, народ требует встретить итальянцев с оружием в руках».

Хаки вернулся в свою камеру подавленный.

– Устоят ли наши против итальянцев? – спросил его Хайдар.

– Почему же нет? Ведь сбросили же мы их в море в двадцатом, а ведь тогда у нас даже армии не было, не то что теперь, – ответил адвокат.

– Тогда было другое дело, – возразил Хаки. – Тогда народ поднялся.

– И теперь поднимается.

– Если правительство вооружит народ, так никаких итальянцев здесь не будет, – сказал Лёни.

– Это верно. В наши горы и турки не прорвались, куда там итальянцам, – поддержал его Хайдар.

– Итальянцы посильнее, – заметил адвокат.

– Мы тоже стали сильнее, – заявил Хайдар.

– Правительство не даст народу оружие, – убежденно сказал Хаки.

– Почему не даст? – удивился адвокат.

– Да потому что оно боится народа.

Все помолчали.

– Хоть бы узнать, как там великие державы, – продолжал свое адвокат. – Ты ничего не слыхал?

– А ты все со своими великими державами! – усмехнулся Хаки. – Да, забыл вам сказать: иностранные радиостанции сообщили, что английский премьер Чемберлен отправился на рыбную ловлю и приказал его не беспокоить.

– Не может быть!

– Почему же не может быть? Для Великобритании рыбка, которую выудит премьер-министр, важнее, чем независимость какой-то там Албании.

– Англичане, они такие, – сказал Хайдар. – На них понадеешься – пропадешь.

– Говорят, несколько журналистов спросили Гитлера насчет Албании. Знаете, что он ответил?

– Ну!

– «Я не собираюсь портить отношения с моим другом господином Муссолини из-за этих албанских пастухов, которых всего-то миллион».

– Ах негодяй!

– Один только Советский Союз выразил протест, Советское правительство заявило, что Албания – независимое государство и тот, кто посягает на ее независимость, совершает преступление.

Адвокат молча и сосредоточенно слушал Хаки.

Назавтра, в пятницу, заключенных всполошил гул самолетов, на бреющем полете круживших над Тираной.

– Будут бомбить, как ты думаешь?

– Наверняка!

– А что?

– Казармы.

– А сам город?

– Кто их знает.

– Но ведь город не военный объект.

– Будут фашисты спрашивать, военный это объект или не военный!

– А если бомба в нас угодит?

– Все может случиться.

– Этого еще не хватало!

– Да, уж тогда нам крышка!

– Почему нас не выпускают?

– Давайте потребуем у надзирателей, пусть выпустят.

– Пусть нас отсюда переведут.

– А куда?

– Куда-нибудь!

Но бомбежки не было. Вместо бомб фашистские самолеты сбросили листовки, засыпав ими всю Тирану.

Самолеты улетели, и город погрузился в странное молчание. Жизнь словно замерла. Напрасно пытались заключенные хоть что-нибудь разглядеть сквозь решетку окон. На улицах не было ни души. Надзиратели не показывались. Наверно, попрятались. И только на вышке, как всегда, торчал жандарм, направив дуло пулемета на тюрьму.