Под защитой камня

В пещере Клана были известны границы жилого очага каждой семьи, даже если они намечались всего парой специально положенных камней. Уединение являлось сущностью общественной жизни; никто не бросал прямых взглядов на соседние очаги, не смотрел за незримую границу. Клан умел не видеть то, что не положено видеть. С мучительной болью Эйла вспомнила, что даже те, кто любил ее, просто перестали ее видеть, когда на нее наложили смертное проклятие.

Зеландонии разграничивали пространство как внутри, так и снаружи жилых построек, у них имелись спальни, кухни, столовые и различные мастерские. В Клане места для разнообразной деятельности не были так четко разделены. В основном их жилое место состояло из спальных лежанок и очагов, но в остальном организация пространства определялась привычками, обычаями и манерой поведения. Для них существенным было мысленное и бытовое подразделение, но не физическое. Женщины избегали тех мест, где трудились мужчины, а мужчины не вмешивались в дела женщин, а трудились все в основном там, где им было удобно в данный момент.

«Зеландонии, похоже, имеют больше времени для изготовления бытовых вещей, чем Клан, – подумала Эйла. – Обстановка у них достаточно разнообразная, явно превосходящая набор необходимых вещей. Возможно, такие различия порождены иным способом охоты». Погруженная в свои мысли, она прослушала заданный ей вопрос.

– Эйла?.. Эйла! – громко позвал Джондалар.

– О! Извини, Джондалар. Что ты сказал?

– О чем ты так задумалась, что даже не услышала меня?

– Я думала о различиях между Другими и Кланом и размышляла о том, почему Зеландонии делают гораздо больше вещей, чем Клан, – сказала Эйла.

– И ты нашла ответ? – спросила Мартона.

– Не знаю, но, возможно, причина как-то связана с разными способами охоты, – сказала Эйла. – Когда Бран с отрядом мужчин уходил на охоту, то они приносили обратно целое животное, иногда двух. В Львином стойбище жило примерно столько же человек, сколько в Клане Брана, но они приглашали на охоту любых способных помощников, мужчин, женщин даже некоторых детей, конечно, только для преследования стада. Они обычно убивали много животных и приносили обратно только самые лучшие и вкусные части туш, и запасали много мяса на зиму. Я не помню случая, чтобы кто-то голодал, но к концу зимы запасы продуктов в Клане иссякали, и иногда приходилось охотиться весной на истощенных животных. В Львином стойбище также заканчивались некоторые виды продуктов, и все очень тосковали по зелени, но им удавалось хорошо обеспечить себя до поздней весны.

– Может, об этом стоит потом рассказать Джохаррану, – зевнув, сказал Вилломар и поднялся с подушек. – Но сейчас я, пожалуй, пойду спать. Похоже, завтра нам вновь предстоит напряженный денек.

Мартона, последовав примеру Вилломара, отнесла на кухню пустые тарелки.

Эйла с улыбкой заметила, что Фолара тоже встала, потянулась и зевнула, почти как Вилломар.

– И я пойду спать. Завтра я помогу тебе вымыть тарелки, мама, – сказала она, вытирая свою деревянную миску кусочком кожи, прежде чем убрать ее. – Сейчас я слишком устала.

– Ты пойдешь на охоту, Фолара? – спросил Джондалар.

– Еще не решила. Посмотрим, утро вечера мудренее, – ответила она, направляясь в свою спальню.

После того как Мартона и Вилломар удалились в свою спальню, Джондалар отодвинул в сторону низкий стол и расстелил их спальные меха. Когда они улеглись, пришел Волк и свернулся клубочком рядом с Эйлой. Он спокойно оставался у входа, когда рядом с Эйлой были люди, но считал, что спать он должен рядом с Эйлой.

– Мне действительно понравилась твоя семья, Джондалар, – сказала Эйла, – и я думаю, мне поправится жить у Зеландонии. Я размышляла о том, что ты сказал мне прошлой ночью, и согласна с тобой. Не стоит судить обо всех по нескольким неприятным личностям.

– Но не стоит судить обо всех и по лучшим представителям, – возразил Джондалар. – Невозможно предугадать реакции людей. Однажды я сам испытал это.

– По-моему, в каждом человеке есть что-то хорошее и что-то плохое, – сказала Эйла. – Бывает, что одно немного превосходит другое. Но я всегда надеюсь, что хорошего в людях больше, чем плохого, и рада, что в большинстве случаев это правда. Помнишь Фребека? Каким он был противным вначале, но потом он очень изменился в лучшую сторону.

– Да, признаюсь, он удивил меня, – сказал Джондалар, подкатываясь к ней под бочок и утыкаясь в ее шею.

– И тебе не удастся удивить меня, – улыбаясь, сказала она, чувствуя его руку на своих бедрах. – Я догадываюсь, о чем ты думаешь.

– Я надеюсь, что ты думаешь о том же, – сказал он. Они обменялись долгим и нежным поцелуем. – И я думаю, что это возможно.

Они оба чувствовали, как растет огонек их взаимного влечения, но не стремились быстро раздуть его, теперь им некуда было торопиться. «Как хорошо дома», – подумал Джондалар. Через все трудности этого долгого и опасного Путешествия он привел ее домой. Теперь она находилась в надежном месте, все опасности закончились. Он прервался и взглянул на Эйлу, чувствуя, что любовь к ней переполняет все его существо, грозя прорваться наружу.