Под знаком черного лебедя

Я помотал головой. Может, если бы он смотрел на меня, я бы понял, но он пялится в свою чашку. Вот он подался вперед. Опирается локтями о кофейный столик.

– Мы с твоей матерью…

Голос у него звучит ужасно – как у паршивого актера третьесортной мыльной оперы.

– Мы с твоей матерью…

Он дрожит. Разве папа может дрожать? Чашка и блюдце брякают, и он вынужден поставить их на стол, но по-прежнему прячет глаза.

– Мы с твоей матерью…

Январский день рождения

– Оказалось, что он даже брал для нее займы!

Угадайте, о ком говорила Гвендолин Бендинкс.

– Займы? – откровенно взвизгнула миссис Ридд. – Займы?

Чего ради мне с позором убегать? Я не сделал ничего плохого. Я не виноват, что они меня не видели: я стоял за пирамидой банок «Педигри» и листал «Смэш-хитс».

– Займы! На сумму около двадцати – тысяч! – фунтов.

– Да на это можно дом купить! Зачем ей понадобились такие деньги?

– Полли Нёртон говорит, что у нее фирма, поставщик офисного оборудования или чего-то такого, в Оксфорде. И она снабжает «Гринландию» – не остров, а сеть магазинов. Очень мило устроились, не правда ли?

Миссис Ридд не поняла.

– Миссис Ридд, он же работает в «Гринландии» региональным менеджером. Работал. Как вы знаете, его уволили два месяца назад. Меня не удивит, если между увольнением и этой его… историей есть какая-то связь. Вы знаете, Полли Нёртон не из тех, кто ходит вокруг да около. Она так и сказала: ни одна приличная организация не потерпит у себя в руководителях прелюбодея. Конечно, это он выбил ей контракт с «Гринландией» – много лет назад, когда их… связь только началась.

– Вы хотите сказать, что они… давно уже?

– Еще бы! Они совершили свою первую… нескромность много лет назад. Тогда он признался Хелене и поклялся все разорвать. Хелена его простила. Ради семьи. Ее можно понять. Ну, вы понимаете, – люди часто произносят это слово шепотом, чтобы не навлечь на себя несчастье, – развод – это очень серьезный шаг. Может, они и не встречались все эти годы. А может, и встречались. Полли Нёртон не сказала, а я не лезу в чужие дела. Но разрезанное безе обратно не слепишь, плачь не плачь.

– Вы правы, миссис Бендинкс. Ах, как вы правы.

– Но вот что Полли знает. Когда ее бизнес в прошлом году собирался всплыть кверху брюхом – вскоре после того, как муж сбежал, бросив ее с их общим младенцем, – без сомнения, унюхал какую-то в державе шведской гниль, – она обратилась к своему бывшему любовнику.

– Какая наглость!

– Это было в январе прошлого года. Полли сказала, что у нее было что-то вроде нервного срыва. Может, так, а может, и нет. Но она преследовала его семейство звонками – даже среди ночи, и тому подобное. И вот он взял в банке кучу денег, не сказав ни слова своей законной жене. Под залог семейного дома.

– Так жалко бедную миссис Тейлор, просто сердце разрывается, верно?

– Еще бы! Она-то совсем ничегошеньки не знала, пока не заглянула в выписки с банковского счета. Какой кошмар – вдруг таким способом обнаружить, что твой дом заложен! Можете себе представить это ощущение, что тебя обманули? Предали? Забавно, что эта галерея в Челтнеме, где работает Хелена, имеет бешеный успех: очереди стоят вокруг квартала, журнал «Дом и усадьба» собирается публиковать про них статью в следующем выпуске.

– Я считаю, она вела себя не лучше обыкновенной шлюхи… – пропыхтела миссис Ридд.

Увидев меня, миссис Ридд стала похожа на рыбу фугу. Я положил «Смэш-хитс» на место и подошел к прилавку. В последнее время мне очень часто приходится вести себя так, как будто ничего не случилось, и я отлично напрактиковался.

– Здравствуй! Джейсон, верно? – Гвендолин Бендинкс врубила улыбку на полную мощность. – Ты, конечно, не вспомнишь бедную сморщенную старушку, но мы познакомились в доме священника прошлым летом.

– Я вас помню.

– О, я уверена, ты это всем девушкам говоришь! – (У миссис Ридд хватило совести хотя бы смутиться.) – Сегодня обещают большой снегопад. Ты рад, конечно? Можно кататься на санках, строить снежные крепости и играть в снежки.

– Как дела, миленький? – Миссис Ридд вертела в руках пистолет, которым клеят цену на товар. – Вы ведь сегодня уезжаете?

– Да, грузчики сейчас выносят все тяжелое. Мама, сестра, Кейт Элфрик и мамина начальница упаковывают последнюю мелочь, а меня отправили… – Вешатель перехватил «попрощаться».

– Сказать «оревуар» Лужку Черного Лебедя? – встряла Гвендолин Бендинкс с понимающей улыбкой. – Но ведь ты скоро приедешь в гости, конечно же? Челтнем – не край земли.

– Наверно.

– Ты очень мужественно держишься, – она сложила руки, словно поймала в них кузнечика, – но я хочу сказать тебе, что, если Фрэнсис – то есть священник – и я можем чем-то помочь, хоть чем-нибудь, наша дверь всегда открыта. Ты передашь маме?

– Хорошо. – Я знаю отличный колодец, где вы все можете утопиться. – Обязательно.

– Привет, Блю. – Мистер Ридд вышел из подсобки. – Что будешь брать?

– Четверть фунта «Ревеневых со сливками», пожалуйста. И четверть фунта засахаренного имбиря. – У меня от засахаренного имбиря потеют десны, но мама его обожает. – Пожалуйста.