Под знаком черного лебедя

– Не приставай к нему, – заступилась Дон Мэдден. – Он-то не виноват, что у него мозги всмятку.

– Захлопни пасть, Подгузник, а то я ее тебе захлопну! – проскрипел Подгузник.

– Том в порядке, – сказал Грант Бёрч. – Если б нет, мы бы узнали.

– Ага, – согласился Филип Фелпс. – Если б нет, мы бы узнали.

– Тут что, эхо? – хрюкнул Росс Уилкокс. – Вам-то двоим откуда знать?

– Оттуда, что как только сами Юэны узнают – им сообщат из военной канцелярии, – они сразу позвонят моему предку, потому что он и папан Тома росли вместе. Вот откуда я знаю. – Грант Бёрч харкнул на землю.

– Ну конечно, Бёрч, – издевательски произнес Уилкокс.

– Да, конечно.

У Гранта Бёрча запястье до сих пор в гипсе, так что он мало что мог сделать с Уилкоксовым сарказмом. Но у Гранта Бёрча хорошая память.

– Эй! – воскликнул Гэвин Коули. – Смотрите!

Далеко за перекрестком показались Гилберт Свинъярд и Пит Редмарли.

– Должно быть, заходили на Хейкс-лейн, – догадался Кит Бродвас. – Вышли в самую рань. Чтобы зайти к Юэнам. И узнать про Тома.

Стало видно, что Гилберт Свинъярд и Пит Редмарли почти бегут.

Я мысленно опробовал фразу «Почему Ник не с ними?», но Вешатель перехватил «Ник».

– А чего это Ник не с ними? – спросил Даррен Крум.

Птицы шарахнули с дуба без предупреждения – мы подскочили, но не засмеялись. Зрелище было невероятное. Бесчисленные сотни птиц обогнули общинный луг по орбите – сперва длинной, как эластичная резинка, второй раз – покороче, встав на крыло, и третий – и, словно повинуясь приказу, опять исчезли в кроне.

– Может, Никсон разрешил Нику не ходить сегодня в школу, – догадалась Дон Мэдден. – Ну, из-за всего.

Догадка была вполне правдоподобной, но к этому времени мы уже могли разглядеть выражения лиц Свинъярда и Редмарли.

– С-сука… – пробормотал Грант Бёрч.

Мистер Никсон прокашлялся:

– Без сомнения, вы все уже знаете, что Томас Юэн, выпускник нашей школы, только что погиб в ходе вооруженного конфликта на Фолклендских островах.

Он был прав, мы все знали. У Нормана Бейтса было включено «Радио Виверн», и там упомянули Тома Юэна по имени.

– Томас был не самым прилежным из учеников, когда-либо осчастлививших своим присутствием стены этого заведения. Не был он и самым послушным. В моем кондуите отмечено четыре случая, когда я был вынужден применить к нему туфлю. Но Томас не из тех… – мрачная пауза, – был не из тех, кто поминает старое, и я тоже. Когда начальник призывного отделения Королевского военно-морского флота запросил у меня характеристику на Томаса, я был рад рекомендовать этого задорного юношу всей душой и безоговорочно. Несколькими месяцами позже Томас ответил любезностью на любезность, пригласив меня и мою жену на свою выпускную церемонию в Портсмуте.

По залу пробежал шумок – мы были поражены, что на свете нашлась женщина, которая согласилась выйти замуж за мистера Никсона. Но директор одним взглядом восстановил тишину.

– Не припомню, когда еще я с таким удовольствием и с такой личной гордостью принимал приглашение на официальное мероприятие. Томасу явно пошла на пользу военная дисциплина. Он стал зрелым человеком, достойным представителем нашей школы и делал честь военно-морскому флоту ее величества. Поэтому скорбь, которую я ощутил сегодня утром, узнав о его смерти…

Да неужели у Никсона дрогнул голос?

– …на борту корабля ее величества «Ковентри», столь же глубока, сколь и остра. Судя по подавленному настроению в учительской и в этом зале, мою скорбь разделяет вся школа.

Мистер Никсон снял очки и на миг превратился из коменданта фашистского концлагеря в обычного усталого человека, чьего-нибудь папу.

– По окончании этого собрания я направлю семье Томаса телеграмму с соболезнованиями от имени всей школы. Надеюсь, те из вас, кто близок к семье Юэн, поддержат ее в этот трудный час. Жизнь бывает жестока, но мало какие из ее жестокостей сравнятся – возможно, и ни одна не сравнится – с потерей сына… или брата. Однако я также надеюсь, что вы не будете докучать Юэнам излишним вниманием, чтобы они могли справиться со скорбью.

Несколько третьеклассниц уже ревели. Мистер Никсон взглянул на них – но, похоже, он временно отключил свой луч смерти. Он ничего не говорил пять секунд… десять… пятнадцать. Слушатели заерзали. Двадцать секунд… двадцать пять… тридцать. Я заметил, что мисс Ронксвуд бросила на мисс Уайч вопросительный взгляд: «С ним все в порядке?» Мисс Уайч еле заметно пожала плечами.

Наконец мистер Никсон заговорил снова:

– Я надеюсь, что, размышляя о жертве, принесенной Томасом, вы задумаетесь также о последствиях насилия, как военного, так и эмоционального. Надеюсь, вы обратите внимание на то, кто является инициатором насилия, кто его осуществляет и кто вынужден за него расплачиваться. Войны не приходят просто так, из ниоткуда. Они зарождаются в течение длительного периода времени, и, поверьте, всегда существует груз вины, который ложится на всех, кто не смог предотвратить их кровавое пришествие. Я также надеюсь, вы поразмышляете о том, что в ваших жизнях поистине драгоценно, а что – просто… вздор… гордыня… накипь… напыщенные позы… эгоизм.