Под знаком четырёх

Вернувшись домой тем декабрьским вечером 1926 года, она услышала от своего секретаря ошеломляющее сообщение: полковник Кристи покинул дом, который они нарекли в честь ее первого романа Стайлсом, и переселился к другой женщине. Агата Кристи молча выслушала новость. Было девять часов вечера, но она вышла из дому, села в машину и уехала в неопределенном направлении. Об этом срочно сообщили полковнику, он возвратился в «Стайлс» и начались поиски пропавшей. «Дейли Ньюс» назначила награду — 100 фунтов стерлингов тому, кто сообщит о местонахождении Кристи или обнаружит «ключи» к тайне исчезновения. Скоро обнаружили пустой автомобиль. Тогда были мобилизованы полицейские силы, и тысячи почитателей таланта Кристи отправились на поиски. А она находилась сравнительно недалеко от Лондона, в провинциальном Хэррогейте, где остановилась в гостинице под именем миссис Терезы Нил (фамилия той, другой женщины), и 13 декабря обнаруживший ее местопребывание потребовал награду. Свой отъезд Агата Кристи объяснила репортеру внезапным провалом памяти. Возможно, так и случилось, а может быть, ее таинственное исчезновение было наказанием неверному Арчибальду Кристи, разыгранным на уровне искусной детективной драмы. Конечно, она уже понимала, как можно поражение превратить в победу, использовав при этом рычаги рекламы. Она уже хорошо изучила вкусы и потребности своего читателя и знала, чем поразить его воображение.

Полагают, что Кристи писала для обитателей провинциальных особняков и коттеджей, чья жизнь и поступки наводили Холмса на мрачные размышления, но которые сохраняли старомодные, «викторианские» симпатии и привычки. Однако Агата Кристи хотела нравиться по возможности всем. Хотелось ей отразить и возражения тех, кому она определенно и стойко не нравилась, — тонким ценителям прекрасного, врагам массовости, «ширпотребности», общепринятости. Особенно был возмущен возрастанием ее популярности (в том числе за океаном) американский писатель и критик Эдмунд Уилсон. В сороковые годы популярность Кристи достигла вершины, чему не в малой степени способствовала прошедшая война. Во время налетов фашистской авиации на Англию люди, спускавшиеся в бомбоубежище, брали вместе с хлебом насущным, как правило, и роман Кристи. Он давал возможность отвлечься от сознания смертельной угрозы, нависшей над головой. И нельзя было от этого небрежно отмахнуться, сравнивая воздействие ее романов с «наркотическим», как то делал Уилсон. Брали в бомбоубежище и Шекспира, и Диккенса, но в этом случае о «наркотиках» не вспоминали, очевидно, из уважения к классике, хотя каждый писатель по-своему и отвлекал от страшной действительности, и укреплял в уверенности, что Англия, по дорогам которой странствовал когда-то мистер Пиквик, равно как Англия, где на страже справедливости стоит проницательная старая дева мисс Джейн Марпл, «коллега» Пуаро, врагу не покорится. О могучем воздействии Диккенса писала в те же военные годы в блокадном Ленинграде и русская поэтесса Наталья Крандиевская-Толстая:

Диккенс забытый. Добром
Дышит бессмертным страница,
И милосердия бром
Медленно в сердце струится.