Под знаком Льва

– Ну что ж, барабанная дробь! Я рад, что вы успели занять места в первом ряду на моем представлении.

Люций нагибается, поднимая с пола какой-то завернутый в салфетку предмет, и, разматывая ткань, вынимает Табулу, которую он с лаской взвешивает в руке.

– Прошло так много времени с тех пор, как она была моей в последний раз. Она еще красивее, чем я запомнил… И еще мощнее.

Он ласковым движением скользит по Табуле кончиками пальцев, и она загорается рассеянным светом под этими прикосновениями. Зловещее свечение его серебряных глаз все усиливается, пока зрачки не становятся едва различимыми в этих металлических всполохах, делая его глаза похожими на серебряные монеты, бездушные и немилосердно холодные. Во мне поднимается желчь, но я не могу отвести взгляд.

Медленно засучив рукава рубашки до локтей, Люций обнажает мощные предплечья, бледную кожу и… что это? Я растерянно моргаю, замечая слабое свечение под его кожей. Я уже видела такое раньше… в день моего прибытия в Рим, когда Леонардо да Винчи и я разглядывали Рубиновую Табулу на заднем дворе. Однако тогда его руки были скрыты одеждой и это свечение слабо проникало сквозь темную ткань. Но сегодня он словно специально показывает нам, что за этим стоит: мерцание зодиаков, которое я узнаю по тому, как мой собственный знак светится металлическим синим цветом. Люций не ограничивается собственным зодиаком на запястье: вся внутренняя сторона его предплечий покрыта знаками, похожими на неоновые татуировки, свет которых все набирает интенсивность, переливаясь всеми цветами радуги. Оранжевый, светло-зеленый, лавандовый, бирюзовый, желтый… Бледное лицо Люция переливается в этих отблесках лунным камнем, и это зрелище, бесспорно, прекрасно, но в то же время я никогда не видела ничего более ужасающего.

На моем запястье сходит с ума мой собственный знак зодиака, светясь и пульсируя так сильно, как никогда. Я рискую опустить на него взгляд, чтобы заметить, что он горит насыщенным синим цветом. Знак Лео же, напротив, сияет алым. Я все еще полностью сосредоточена на мерцании бесчисленных зодиаков, пытаясь понять, в чем дело, но тут волна боли сбивает меня с ног. Прежде чем упасть, я все еще вижу, как вокруг Люция набухает разноцветное свечение, и я почти не чувствую удара о каменистую почву, охваченная агонией своего зодиака. Невыносимый нарыв, словно Люций одной силой мысли пытается сорвать его с моей кожи, и это чувство не сравнимо ни с чем, что я ощущала раньше. Мой рот раскрывается в беззвучном крике, потому что боль съедает все силы, не давая издать ни звука, а весь мир сжимается до этой агонии, парализующей тело, поглощая меня изнутри, проникая все дальше и дальше, пока все во мне не растворяется. Я должна сопротивляться, нельзя терять ни секунды!

Призвав на помощь всю свою силу воли, я пытаюсь оградиться от боли, словно мысленно оттолкнуть Люция, прервать его незримую связь с моим зодиаком, и, похоже, это действительно работает. Чем больше ослабевает его воля, тем легче мне стряхнуть с себя болезненное давление, пока мое запястье не отзывается лишь легкой пульсацией. В следующий момент я подлетаю к Лео, извивающемуся на полу. Он скрипит зубами, а его тело напряжено так, словно высечено из камня. Склонившись над ним, я кладу руки к нему на плечи и тихо бормочу, заклиная его так же, как и я, призвать всю свою волю, отталкивая боль. Я продолжаю убеждать его в том, что это возможно, надеясь, что в агонии он разбирает хотя бы часть моих слов.

Лео мечется, изгибаясь в последний раз, и наконец открывает глаза. Яростно задыхаясь, он смотрит на меня, совершенно обезумевший от боли, которую ему только что пришлось пережить, но у нас нет времени на передышку. Пока мы сопротивлялись этому нападению, Люций оттащил Чезаре к берегу мерцающей водной глади, собираясь столкнуть его туда. Скованный веревками, Чезаре продолжает извиваться, но тщетно.

Не колеблясь ни секунды, мы с Лео бросаемся к ним. Не знаю, сколько времени мы провели, корчась на полу от боли, прежде чем нам удалось от нее избавиться, но главное, что еще не поздно. Люций настолько сосредоточен в своем намерении столкнуть Чезаре в воду, что у нас получается застать его врасплох, врезаясь в него на полном ходу и тараня прочь от его жертвы, пока в конце концов не сваливаемся на землю все втроем, дико извиваясь клубком рук и ног. Со всех сторон на меня обрушиваются удары, и я даже не могу сказать наверняка, какие из них чьи, но в какой-то момент сильный удар в живот отбрасывает меня на спину, а Лео и Люций продолжают ожесточенную схватку, в то время как я продолжаю лежать, задыхаясь.

Некоторое время у меня перед глазами пляшут звезды, пока я не нахожу в себе силы подняться снова. Шатаясь, я встаю на ноги и оглядываюсь на Чезаре, но обнаруживаю только воду, отчего мое сердце чуть не останавливается. Его нигде не видно, только пузырьки воздуха на водной глади подсказывают мне, что он, должно быть, все-таки упал.