Под знаком полумесяца

— Спасибо, — мы идем к выходу, и чемодан гостя несет сам атташе. Моя машина — белый «Хундай» — стоит на стоянке. У меня нет дипломатических номеров, чтобы мне разрешили ставить автомобиль ближе к зданию аэропорта. И поэтому мы довольно долго идем к моему автомобилю. Я открываю багажник, Лернер закидывает туда чемодан гостя, жмет ему руку на прощание и дает мне свою визитную карточку. Кажется, он еще что-то сказал гостю, но я не расслышала, что именно. Яков Аронович садится рядом на заднее сиденье.

— Я не люблю ездить на переднем сиденье, — поясняет мне гость.

У каждого свои причуды. Я усаживаюсь за руль и осторожно выруливаю машину со стоянки. Мы выезжаем из аэропорта, и машина, набирая скорость, несется по трассе. Я молчу, даже не представляя, как начать беседу.

— Город сильно изменился, — помогает мне Гольдфарб, — я бывал здесь еще в восьмидесятые годы.

— Еще как, — оживляюсь я, — вы сами все увидите.

— Мне сообщили, что вы сотрудник, действующий под прикрытием, — сразу уточняет гость.

— Верно. Но я действительно работаю в институте литературы и даже успела защитить кандидатскую диссертацию.

— Похвально, — говорит Яков Аронович, — очень похвально. Литература относится к вечности, хотя шпионаж тоже почти вечное занятие. Но наши имена не остаются в истории, тогда как имена великих поэтов и писателей будут жить вечно. Как вас правильно называть?

— Можете просто Кеклик.

— Что это означает?

— Перепелка. Каменная куропатка. Нечто в этом роде.

— Красиво, — улыбается Гольдфарб, — потом расскажете мне подробно свою жизнь.

Он разговаривает со мной и следит за выражением моего лицо через зеркало заднего обзора, в которое я тоже смотрю. И поэтому видит несколько удивленное выражение моего лица.

— Не удивляйтесь, — предлагает гость, — я должен четко представлять, с кем именно я буду работать. Нам ведь предстоит проработать вместе почти два месяца. Кажется, ваш конкурс «Евровидения» состоится в конце мая?

— Да.

— А сейчас только начало апреля, — напоминает Яков Аронович, — срок более чем достаточный, чтобы мы успели подружиться и поссориться.

— Поссориться тоже?

— Обязательно. Иначе не будет вообще никаких результатов. Наша работа не терпит рутины и единообразия во мнениях. Чем больше мнений, тем лучше. Я имею в виду не только разведку, но и литературу.

Кажется, мне нужно будет привыкнуть к его своеобразному мышлению. У меня почему-то не работает радио. Я пытаюсь найти хоть какую-то музыку, но слышу только хрип.

— Выключите радио, — предлагает Гольдфарб, — у меня с собой включенный скэллер. Он нарушает работу вашего радио.

— Здесь нет магнитофонов, — возражаю я ему.

— Дорогая Кеклик, — снисходительно говорит мэтр, — нас легко могут записать с помощью направленного луча. Из машины, которая идет следом за нами или рядом с нами. Поэтому не будем рисковать. Кто знает о моем прибытии сюда? Я имею в виду ваших коллег по второй профессии?

— Мой непосредственный шеф — полковник Кафаров…

— Знаю. Прекрасный специалист еще по советским временам.

— Наш министр и начальник контрразведки. Больше никто.

— А ваши коллеги по группе, которые так нетерпеливо ждали меня в аэропорту. Что им известно?

— Вы их вычислили? — Неужели он смог так быстро просчитать обстановку.

— Конечно. Это было нетрудно. Вы с таким нетерпением меня ждали. А ваш коллега явно не хотел продавать цветы подходившим клиентам. Это было видно по его лицу. И когда я не вышел из накопителя, он сразу начал кому-то звонить, забыв о покупателях и уже даже не маскируясь. А другой делал вид, что читает газету, но выдавал себя частым переглядыванием с вами. Чтобы обмануть возможного наблюдателя, нужно хотя бы в течение минуты не отрывать глаз от газетных строчек, но при этом внимательно следить за нужным человеком. Ваш коллега слишком часто отвлекался. И было сразу заметно, что газеты его не очень интересуют…

— Мы думали, что вы не приехали.

— Все равно нельзя вести себя так провинциально, — делает мне замечание Гольдфарб, — вы должны были просчитать варианты и понять, что я могу появиться с другой стороны. Или кто-то третий может обратить внимание на поведение ваших товарищей. И не нужно так недооценивать спецслужбы других государств, которые наверняка также плотно работают в вашей стране.

— Мы ждали именно вас.

— Это мне понятно. Когда я смогу встретиться с Кафаровым?

— Сегодня. Он сам решает, когда и где ему появиться.

— Конечно. Он профессионал еще старой школы, — удовлетворенно кивает Яков Аронович, — хотя и моложе меня лет на десять. В восьмидесятые годы это был один из лучших аналитиков Первого главного управления КГБ СССР, так тогда называли внешнюю разведку. Очень известный специалист.

— Спасибо. Он наш руководитель.

— Это мне тоже известно. В ином случае я бы здесь просто не появился. Думаю, что именно он и был инициатором моего вызова в Баку. Вы подготовили какие-нибудь материалы по реальному положению дел в городе. Все, что мы запрашивали?

— Конечно. Папка у меня. Я передам ее вам в отеле.

— Хорошо, — Яков Аронович смотрит по сторонам, — кажется, мы въезжаем в город?