Под знаком Вовки

Он придирчиво рассматривал себя, раздевшись до пояса и играя мускулами – здесь ничего так… и придираясь к каждой черточке самого обычного мужского лица. И на хрена такое добро совсем молодой женщине? Девочке по сути… Больше десяти лет разницы. Вон – Стариком даже прозвали, хотя там немного другое - подразумевались сроки службы, а он и был старослужащим по возрасту, стариком. Чуть раньше - до возрастной армейской реформы и оставайся он на службе, уже хочешь-не хочешь собирался бы в запас. Стукнуло тебе сорок пять и – вали!

На физическом пике, вооруженный необходимыми знаниями и умениями, наработав громадный опыт – катись нахрен, мужик! А там выплывай, как сможешь, адаптируйся, смиряйся со своей неприспособленностью к гражданке, невостребованностью и ненужностью. Военных, особенно в серьезном звании брали на работу неохотно – кому нужен подчиненный с чувством собственного достоинства и уже сложившимся мироощущением? Который не станет выслуживаться по мелочи и пресмыкаться, имеет собственное мнение и взгляд на любой предмет. И бывало - срывались не самые сильные духом мужики в лютый депресняк и даже в запой.

Ну, он-то подсуетился в свое время…

Тогда как раз создали программу для офицеров, в скорой перспективе увольняемых в запас. И он влез туда – старлей, в виде исключения и с прицелом на пользу для дела. Так и получил еще одну вышку заочно и выбрал для этого «Иннополис» в одноименном городке-спутнике Казани - на сессиях можно было видеться с родными. Кроме того, это была одна из лучших образовательных площадок для получения ИТ-профессии.

Но все это – ерунда по большому счету. Женщины любят не за образование. И он опять соображал, думал, переживал… Мелочи порой решают все.

Вот и он решил – чем демократичнее будет выглядеть, тем комфортнее будет с ним общаться Сашиным старикам. А их мнение тоже… Перерыл весь шкаф и остановился на простом джинсовом костюме, в котором ездил когда-то к друзьям на дачу. Ну… где-то так.

Глава 45

Светило солнышко, по глазам били его блики, отражаясь от воды, громко свистела какая-то пичуга, шумели чуть в стороне, пролетая мимо, машины на трассе… Мы сидели в знакомой, испытанной уже кафешке и Вовка наворачивал куриный суп со сладкой ватрушкой - убойное сочетание. Но раз ребенку нравится...

Мне кусок в горло не лез.

- У тебя от голода весь живот заболит, - волновался ребенок. Пришлось отщипнуть кусочек от его ватрушки.

- Это же мало, ты очень большая! - и подумав еще, выдал последний аргумент, пораженно округляя глаза: - И тебе не стыдно?

Это что – я так же делаю? Понятно тогда почему действует.

Поев, мы опять сели в машину и Вовка с полчаса трещал обо всем на свете, а я только поддакивала. Отвлекаться нельзя, нужно сосредоточиться на дороге. А потом он переполз назад и там уснул.

В Ярославле, как и планировалось, мы остановились в гостинице, но тащить сына по достопримечательностям я не стала. Для счастья ему оказалось достаточно большой детской площадки – засиделся. А мне просто ничего не хотелось. Только сидеть и смотреть, как он носится, знакомится, болтает с детьми, смеется, радуется, на меня посматривает…

Может и не нужно было ничего узнавать? Жила бы и жила, как все годы до этого. Но нет же – нужно было выяснить… И опять позывы эти дурные - на смех… но не горький уже, а скорее издевательский.

Господи, какая же ты непроходимая дура, Сашка! Тебя просто берут и вычеркивают из жизни! Легко забывают, оставляют в прошлом, как неудобную вещь, а сами живут полной жизнью. Баб любят, детей заводят, толстеют на пирогах, в Балтийском море купаются…

А ты – идиотка конченная… ты везде и во всем свою вину ищешь, всех понимаешь и оправдываешь, потому что неоднозначно все и непросто. А правда в том, что ситуации, конечно, разные и неоднозначные тоже, но результат один – никому ты не нужна. А значит что?.. Будем жить.

- Вова! Время, сынок – выезжаем. Бабушка и дед ждут…

Ларисе я не стала ни о чем говорить, хотя первый порыв был - к ней. Наверное, свежо еще чувство благодарности за то, что тогда вытащила. И как только я поняла, что могу уже говорить – наверное, могу… я набрала ее. И тут же вспомнила, как Заворотнюк предупреждал о конфиденциальности информации. А в чем она, собственно, и с чего? Но, когда Лариса взяла трубку, плакаться я не стала. Спросила о другом:

- Лариса, а зачем ты рассказала мне о бабушке?

- И не только о ней, еще и о своей первой любви. Я никому и никогда о ней не говорила.

- А мне почему?

- Память о ней неразделима с самой тяжелой моей потерей. Мне было плохо тогда - давно, а тебе – на тот момент. Вспомнилось, отозвалось, зазвучало в унисон… и у меня тоже есть слабости, Саша. Поделилась с тобой своим, разделила твое. А почему ты спрашиваешь?

- Да так… подумалось просто.

Мы попрощались. Я сходила умылась…