Под знаменем большевизма. Записки подпольщика

Погром и убийства продолжались несколько дней. Самооборона не могла активно воспрепятствовать этой бойне, благодаря защите погромщиков со стороны полиции. Когда же нам и удавалось изловить хулиганов и даже переодетых полицейских, шедших с награбленными вещами в окровавленных руках, нас не допускали их убивать, говоря, что нельзя отвечать убийством за убийство, и в конечном счете мы отводили арестованных в университет, где их кормили хорошо и… только. Конечно, это было наивно, глупо, но в то время, как видно, и мы, революционеры, были романтиками.

Мне, в качестве руководителя отрядом на Мещанской, Базарной и Трехугольной улицах, пришлось несколько суток не спать. Нужно сказать, что нам повезло: на Трехугольной и Базарной улицах стояла воинская часть, офицер которой не допускал погромщиков на эти улицы и однажды даже открыл огонь по казакам, когда они защищали хулиганов. К сожалению, фамилии этого офицера я не помню, но я помню хорошо, что во время переговоров с ним он заявил, что пока он жив, на этих улицах погрома не будет. Видимо, он определенно сочувствовал революционерам. Но такие случаи бывали очень редки.

О погрома пострадала, главным образом, еврейская беднота. За время погрома было убито свыше 500 человек, не считая тяжело и легко раненных. На кладбище можно было видеть трупы беременных женщин с распоротыми животами, убитых детей.

Сильные отряды самообороны были организованы железнодорожниками и пересыпскими рабочими, и там, где войска не вмешивались, самообороне удавалось не допускать погрома. Очень много пало в те дни наших товарищей и студентов, и нужно сказать — бессмысленно, потому что погром был организован военными властями, громил поддерживали вооруженные до зубов солдаты, против которых ничего нельзя было сделать с револьвером или палкой. Погром прекратился только тогда, когда самой администрации это было нужно. Необходимо добавить, что еврейская буржуазия совсем не пострадала от погрома — ее охраняли полицейские или воинские части, надо полагать, — за определенную денежную мзду. Только магазины грабили, не разбирая, еврейский он или русский.

Секретное донесение жандармскому управлению, которое я даю полностью, гласит, что беспорядки возникли благодаря евреям, что погром произошел только потому, что русские были «возмущены» поведением евреев; это был постоянный метод царских опричников — во всех беспорядках обвинять евреев, студентов и вообще интеллигенцию.

«В дополнение к донесениям моим ранее, а также телеграмме последних дней доношу, — говорится в этом документе, — что на устраивавшихся с 17-го сентября в здании университета так-называвшихся общестуденческих сходках, являвшихся не чем иным, как народными собраниями, учащимися, преимущественно евреями, и лицами обоего пола и рабочими вырабатывалась программа всеобщей забастовки заводов и фабричных заведений для устройства громадной уличной вооруженной демонстрации. К участию в демонстрации, повидимому, предполагалось привлечь и учащихся всех средне-учебных заведений».

В чем должен был выразиться результат этой демонстрации — неизвестно, так как обстоятельства изменились.

Многолюдные сходки в университете происходили ежедневно. 15 окт., часов в 10 утра, толпы студентов переходили от одного учебного заведения к другому и, разбивая окна и двери, угрозами вынуждали учеников и учениц выходить из учебн. заведений на улицу.

Затем часть учащихся — преимущественно малолетние — уходили домой, другие присоединялись к пришедшим и вместе направлялись к след. учебн. завед., увеличивая, таким образом, толпу и усиливая беспорядок. Полиция разгоняла эти толпы, откуда бросали камни. Толпа, разбегаясь, падала, топтала друг друга, а потому и, быть-может, и от ударов полицейских явились пострадавшие. К вечеру по городу разнесся слух, что полиция избивала детей; даже находились такие, которые заявляли попечителю округа, — который говорил мне, — что лично видели целый госпиталь в женской гимназии Березиной, где будто бы много трупов (по проверке попечителем, ни одного трупа не было).

В этот же день было заседание в думе, где дебатировался вопрос, как выразить протест градоначальнику за допущение избиения детей полицией. На заседании присутствовал совет профессоров. Во время заседания были слышны возгласы «Долой Нейдгарта, смерть ему!».