Под знаменем быка

– Пусть поклянется, – воскликнул Галеаццо Сфорца. – Пусть поклянется, что не скажет никому ни слова…

Но его прервал принц Синибальди.

– Разве ты не видишь, Галеаццо, что мы ошиблись в выборе? Разве тебе неясны намерения этого человека?

Грациани, однако, не отрывая взгляда от Раньери, обращался только к нему.

– Мой господин, мой уход целым и невредимым для вас – вопрос чести. По вашей просьбе…

Его острый слух уловил какое-то движение за спиной, и он резко обернулся. Как раз вовремя, чтобы удар кинжала подкравшегося Пьетро Корво пришелся ему в грудь, а не в спину. Кольчуга, надетая под камзол (собираясь к Раньери, Грациани решил, что она по меньшей мере не повредит), не только спасла ему жизнь. С такой силой наносился удар, что лезвие, встретив на пути сталь, обломилось у самой рукояти.

А в следующее мгновение Грациани схватил это жалкое подобие человека за грудки и отшвырнул от себя. Немой врезался в Альвьяно, стоящего на полпути между столом и окнами. Тот отшатнулся, взмахнул руками, чтобы не потерять равновесия, и сбросил с эбонитового пьедестала мраморного купидона. Статуя разбила стекло и вывалилась на улицу.

Едва ли Грациани мог желать большего. Стекло разбилось, Барбо получил сигнал к действию, и никто из его врагов даже не подозревал об этом. Настроение его улучшилось. Мрачно улыбаясь, он выхватил длинный меч, обмотал левую руку плащом и бросился на Раньери, вынужденный оставить незащищенной спину.

Раньери, не ожидавший столь решительной атаки, отступил в сторону, освобождая капитану путь к двери. Но у Грациани и Б мыслях не было открывать ее. Он прекрасно понимал, что дверь, возможно, открыть он и успеет, а вот переступить порог – вряд ли, ибо гораздо раньше в спину ему вонзится полдюжины мечей и кинжалов. А потому у двери он повернулся, чтобы прислониться к ней спиной и встретить лицом к лицу тех, кто намеревался лишить его жизни.

Пятеро окружили его полукругом. Синибальди держался сзади, также с мечом в руке, но не собирался сам ввязываться в бой, предоставляя черную работу другим.

И хотя их было пятеро против одного, решение Грациани принять бой оказалось для них неожиданным, и он получил короткую передышку. За эти мгновения он успел оценить свои шансы. И счел их небезнадежными, ибо ему предстояло продержаться несколько минут, необходимых Барбо и солдатам, чтобы ворваться во дворец.

И тут же они надвинулись на него, выставив мечи и кинжалы. Грациани защищался, как мог, и надо отметить, защищался отменно. Сильный, гибкий, быстрый, длиннорукий, со стальными мышцами, отлично владеющий мечом, он был грозным противником в любом сражении. Конечно, в сложившейся ситуации, отбиваясь от пяти человек, он и помыслить не мог о нападении, отражая обернутой плащом рукой и мечом сыпавшиеся со всех сторон удары. Он прекрасно понимал, что любой выпад, пусть и очень удачный, выведет из строя лишь одного из нападающих. Он же сам откроется для ударов остальных. Атаковать он еще успеет, когда появится Барбо, и он сможет посчитаться с каждым из этих трусливых негодяев. А пока не оставалось ничего иного, как терпеть и молить Бога, чтобы тот поторопил Барбо.

Какое-то время судьба благоволила к Грациани, да и кольчуга пришлась весьма кстати. Ибо нападающие поняли, что единственное его уязвимое место – голова, лишь когда от удара в бок Грациани меч Альвьяно переломился пополам, не причинив кондотьеру ни малейшего вреда. Синибальди, оттолкнув обезоруженного Альвьяно, занял его место, возглавив атаку на припертого к стенке кондотьера, вынужденного лишь защищаться, не имеющего ни единого шанса нанести ответный удар.

Тут же клинок принца, имитируя удар, неожиданно изменил направление, и мгновение спустя Грациани почувствовал, что его правая рука онемела. Осознав, что произошло, он перехватил меч левой рукой, а Синибальди тем временем нанес удар в голову. Парировать его Грациани не успел: не хватило доли секунды, что ушла, когда он перекладывал меч из руки в руку. Однако ему удалось ослабить силу удара и чуть отвести меч Синибальди. В результате принцу не удалось раскроить череп кондотьера, хотя из резаной раны обильно хлынула кровь.

У Грациани все поплыло перед глазами. Он выронил меч и сполз по стене на пол, с залитым кровью лицом. Нападающие приблизились, выставив мечи. Синибальди уже собирался перерезать кондотьеру горло, дабы покончить с ним навсегда, но его остановил гортанный вопль немого, который во время короткой схватки оставался у разбитого окна, и громкие удары во входную дверь.

Заговорщиков охватил ужас. Они поняли, что теперь деяния их не останутся безнаказанными, ибо Чезаре Борджа не щадил тех, кто выступил против него, будь они патриции или плебеи. Удары внизу звучали все громче, как и крики, требующие открыть дверь.

Раньери грязно выругался.

– Мы в ловушке! Нас предали!

Что тут началось! Заговорщики заметались по залу, задавая друг другу вопросы, остающиеся без ответа, пока наконец немой не указал им путь к спасению.