Под знаменем Сокола (СИ)

Хотя здесь в низовьях Ока не мелела даже в межень, быстрое, капризное течение намыло у левого няшистого берега изрядную песчаную банку, в которую с разбегу зарылись несколько полоцких ладей. Как только это произошло, из густых зарослей ольшаника и камыша вынырнули верткие финские челны, несущие воинов муромского воеводы Тёкшоня, вооруженных не только топорами и луками, но и горшками с горящей смолой.

Что же касалось обрыва, то его отвесный, подточенный водой и заканчивающийся наверху широким выступом склон давал находящимся внизу неплохую защиту. Несмотря на все усилия подбиравшихся к самой бровке мокшан, валуны и бревна перелетали через палубу и бултыхались в воду, не причиняя ладьям никакого вреда.

— Интересно, кто у нас накануне ездил в дозор? — сердито проговорил Неждан, вгоняя в мягкий известняк крючья, — Неужто, опять Свенельдовы хоробры?

— Да уж, — фыркнул в ответ Торгейр. — Не заметить валуны и бревна или не сообразить, для чего они приготовлены, надо либо бабой родиться, либо ни в чем, кроме скор и серебра, не разбираться!

Закинув за спину щит и меч, он и другие поляне вслед за Хельгисоном уже карабкался вверх по склону, дабы как следует «поблагодарить» мокшан за гостеприимство. Неждан и Войнег со своими людьми последовали их примеру.

«Поблагодарили» они мокшан славно. Рукояти мечей и топоров сделались липкими и скользкими от крови, лезвия иззубрились, разбивая вражеские шлемы и разрубая брони. Несколько сотен не самых плохих бойцов потерял на этом берегу Атямас.

— У, ведьмино отродье! Получили по заслугам! — сердито проворчал Сорока, убирая в ножны меч. Он сегодня был трезв и зол и потому сражался на редкость храбро.

— Ну что, Соловей, побывал в нашей шкуре? — не без ехидства приветствовал Незнамова сына после боя отчаянный варяжский воевода Икмор. Вместе с полочанами и подоспевшими им на подмогу гнездовскими и дорогобужскими радимичами он хорошо поучил уму-разуму засевшую в кустарнике мурому.

— Неважно, в чьей шкуре находиться, лишь бы оставалась цела! — отшутился Неждан.

Войнегу шутить как-то не хотелось. Снося мокшанам головы, превращая в никчемную волчью сыть одетые в кольчуги и кожаные доспехи тела, осматривая после боя раненых, предавая огню и земле павших, Войнег вспоминал слова Хельгисона о цене и о вире, которую им всем приходилось сейчас платить. Неужто скудное добро, найденное в опустевших градах и селах, стоило того пота и той крови, которые каждый день проливались, так что Ока едва не становилась соленой. Такой ли дани ожидал алчный Свенельд?

А о чем думал упрямый Атямас? Стоила ли хазарская клятва и видимость защиты от булгар того, чтобы подвергать свою землю разорению, стоило ли достоинство каназора крови и слез ни в чем не повинных людей? Нешто в его краю, как и во всех прочих землях данников каганата, не бесчинствовали хазарские налетчики и охотники за рабами, нешто те куны и гривны, которые каждый год везли мокшане в Итиль, не перекрывали втрое мыты, получаемой с идущих по Оке купцов. Атямас что-то говорил о дочери, живущей в гареме кагана. Войнег попытался поставить себя на его место… и только глухо застонал.

Ох, Всеслава, Всеславушка, кровиночка… княжеская! Этой ночью сотник вновь увидел ее во сне. Пышно убранный чертог окружал девицу. В парче да бархате, злате да каменьях сидела княжна на шелковых мягких подушках. Подносила к устам сахарным пряники печатные, пробовала вина заморские. Улыбалась девица, играла с пушистой каштановой косой, только в изумрудных, таких же, как у Войнега, глазах таилась печаль. Ох, Велес батюшка, спасибо тебе, конечно, за ласку! Не ведает княжеская дочь в твоих чертогах ни обид, ни лишений. Но уж лучше бы отпустил ты ее, как это случается в баснях, в средний, человечий мир! А и неспроста послали боги Войнегу этот сон!

Время новостей

После того, как Святослав взял Муром, буртасы отступили к построенной в устье Оки на расстоянии трех-четырех дневных переходов от муромского Града крепости Обран Ош, своему главному оплоту и твердыне. Понимая, что его противники, к воинству которых присоединились еще и горные черемисы, будут драться до последнего, русский сокол, вопреки своему обыкновению, решил не торопиться и, перекрыв устье Теши, Ушны и Клязьмы, а также все сухопутные подходы к крепости, дал своим людям небольшую передышку. К тому же, он получил вести от новгородского темника Сфенекла, сменившего на время похода на этом месте старого княжеского наставника Асмунда. Словене и псковские кривичи благополучно вышли на Итиль и собирались в течение ближайшей седьмицы добраться до устья Оки. Посоветовавшись с набольшими воеводами, Святослав решил дождаться их прихода, а уж затем скопом ударить на Обран Ош.

Для измотанных постоянными стычками и засадами людей решение оказалось очень кстати. Ратники долечивали раны, приводили в порядок оружие, чинили без спешки ладьи, купались в реке, а то и просто отсыпались. Старшие воины наставляли в ратной науке молодежь, готовя отроков к воинскому посвящению, многие удили рыбу или ходили на охоту.