Под знаменем Сокола (СИ)

Душный тяжкий зной разливал свои янтарные потоки по улицам царского града Булгара, заставляя всех его обитателскать прохлады и тени. Купцы забивались в шатры, почти не приглядывая за товаром: какой сумасшедший пойдет в такую погоду гулять по торжищу. Усмари и красильщики, оставив свои чаны, уходили в дом или под навес и потихоньку тачали кожи или перебирали разноцветные нити. Оружейники плели кольчуги и делали насечку на доспехи, оставляя ковку и литье на утренние или ночные часы. Златокузнецы паяли зернь или баловались с филигранью. И только стража у городских ворот да на стенах и дозорные, каждый день отправлявшиеся из града к границам булгарской земли, сетуя на немилосердие Аллаха и кляня козни степных шайтанов, изводящих людей и скот своим огненным дыханием, денно и нощно продолжали нести свою нелегкую службу. Булгарская земля в ожидании русского сокола, надеясь на мир, готовилась к войне.

В саду у хана Азамата поспевали вишни, наливалась соком золотая бухарская алча, розовели в ветвях обласканные солнцем румяные бока ранних яблок. По арыкам журчала вода, а в затененном виноградом дворе на женской половине дома играл струями, рассыпая брызги, самый настоящий фонтан, вроде тех, о которых рассказывали заморские гости. И хорошо было лежать в тени, откинувшись на мягкие подушки. Пить прохладный шербет, рассеянно бросать в рот вареные в меду орехи и фрукты. Слушать сказки старой няньки Фатимы про козни лесного духа Шурале и о любви прекрасной Лейли и ее Меджнуна или вести долгие задушевные беседы с ханской дочерью Дилярой.

Диляра переводится на славянский как драгоценность. Доброе имя для красивой девушки, особенно для дочери знатного, славного родителя. Немало драгоценностей, подаренных отцом и влиятельной родней, лежало у Диляры в ларце, еще больше дарил жених — именитый Аспарух. Серебряными и золотыми монетами, каменьями и бисерным шитьем блестели оплечье теветь, шейные наряды шра и мя, нагрудники ама и ш"yлкеме, набедренник яркч, поясной наряд сар. Ярче радуги и многокрасочных садовых цветов переливались серьги, кольца и браслеты. Крепко берег девичью честь похожий на шапочку или островерхий шлем узорчатый убор с высоким бисерным шишаком тухья, готовый уже в скорости смениться женским сурпаном.

У Всеславы из драгоценностей оставался лишь венец с янтарем работы Арво Кейо, сбереженный в неволе, сохраненный дорогой в берестяном коробе. Его она в Булгаре носила, почти не снимая. И в ожидании милого холила и лелеяла долгую девичью косу, как страшный сон вспоминая разбойничьи хоромы Мстиславича и пьяную свадьбу, не угодную богам и не освященную ими, и долгий путь по малым и большим рекам от села к селу в сопровождении верных друзей.

Робкая Диляра слушала рассказы о странствиях корьдненской княжны и ее спутников как дивную баснь. Сердобольная Фатима мазала сметаной опаленные немилосердным степным солнцем щеки девушки и оттирала в бане пемзой сбитые в долгой дороге ступни. А хан Азамат только посмеивался в длинные седые усы, вспоминая прошлогодний побег Анастасия из хазарского плена:

— Ай да ромей! От него и не такого можно ожидать!

— Да что я! — с улыбкой отмахивался тот. — Это все дед Молодило и его веселые молодцы. Кабы не они, нас с Всеславушкой к этому времени, боюсь, и в живых не было!

В самом деле, не говоря уже о той роли, которую они сыграли при подготовке побега, игрецы показали себя надежными товарищами, знающими не только как избежать опасностей в пути, но и как сделать этот путь для их юной и хрупкой спутницы как можно менее обременительным. Впрочем, скоморохов всегда считали людьми непростыми да поученными, знающими да сведущими. Вот только когда зашел разговор о том, что пора-де пускаться в обратный путь, Неждану весточку передать, с русским князем о булгарских делах переговорить, маленькая скоморошья ватага, к немалому Всеславиному удивлению, неожиданно распалась. Держко идти обратно на Оку отказался наотрез.

— Должен же кто-то позаботиться о безопасности княжны! — воскликнул он, воинственно потрясая мечом, с которым теперь не расставался.

— Ну, чисто корова в лошадиной упряжи, — только вздохнул по этому поводу дед Молодило.

— Я за ним, дяденька, присмотрю! — пообещал Братьша, со вздохом развязывая уже собранную дорожную котомку.

— Только бы он глупостей не натворил, — покачал головой старый поводырь. — Совсем от рук отбился, бродяга. Один ветер в голове!