Под знаменем Сокола (СИ)

Анастасий ответил не сразу. Он, не спеша, вытряхнул воду из ушей и волос, натянул на мокрое тело одежду, а затем опустился на все еще тёплый песок.

— Это человек великой учёности, — начал он. — Таких на всем свете не более десятка. С его смертью эти знания окажутся навсегда потеряны. Но вместе с тем, — он выразительно поглядел на сестру, — я сделаю всё, от меня зависящее, чтобы отправить его к праотцам.

Ожидая возражений, он приготовился отстаивать свою точку зрения, но вместо того Феофания понимающе кивнула:

— Судя по тому, что мне о нём известно, он не делает разницы между добром и злом, значит, его знания могут быть использованы не во благо, а во вред, а, в таком случае, лучше ему либо остаться невеждой, либо умереть.

— Александр, думаю, придерживается иного мнения, — пристально глянул на неё Анастасий. — Неужели ты осмелишься пойти против него и против князя?

— Я всего лишь женщина, с меня спрос невелик, — ровным голосом проговорила сестра, — но я не хочу, — ее умные, цепкие пальцы сжали его локоть, — чтобы печать приговора, осуждающего тебя за измену, скрепили не только эмблемой двуглавого орла, но и знаменем огненного сокола.

— Нам ещё надо их догнать, — напомнил ей Анастасий. — Да и останавливать придется явно не с помощью уговоров. Вот там на месте и разберёмся, как сделать так, чтобы Звездочёт выполнил данное мне обещание. Пока же лучше придумай, как дружине про Ратьшу поведать, и передай Войнеге, что я не стану ее выдавать.

Охота на Звездочета

Начинался шестой день пути. Войдя в устье Самура, ладья шла в сторону верховий, словно путевыми знаками, ведомая стоянками и кострищами, отмеченными причудливыми рунами следов измерительных приборов. Анастасий замечал, что новгородцы предпочитали обходить эти напоминания о присутствии Звездочета стороной, а кое-кто осенял себя даже крестным знамением. Зато знакомые всем волоски сивого цвета, будучи найденными, затаптывались в землю со смачным плевком.

И прежде не отлынивавшие от работы ватажники, узнав, что на чужой ладье находится Мстиславич, буквально рвали весла друг у друга из рук, ибо к дедославскому княжичу многие имели, что предъявить. Дядька Нежиловец тоже оставил обычную ворчливость. Он, конечно, не собирался менять своего мнения относительно пребывания на борту молодой госпожи: ну, не бабье это дело, на боевой ладье за душегубами гоняться. Вместе с тем, не хуже других понимал: дедославского княжича и Звездочёта следовало остановить, пока они оба не натворили бед. Тем более что возможность сделать это до встречи с огузами имелась. Даже идя против течения, снекка обладала лучшими ходовыми качествами и маневренностью, нежели кнар. Ветер благоприятствовал, гребцы не жалели сил, и расстояние между ладьями, судя по стоянкам чужаков, постепенно сокращалось. На закате четвертого дня пути обладавший более острым, нежели у других, зрением Тороп углядел на горизонте парус.

— А это точно они? — забеспокоился спафарий Дионисий.

На него глянули со снисходительностью, с какой обычно смотрят на дитя или невежду. В самом деле, хотя Самур, берущий свое начало от родников Рифейских гор и Общего Сырта, вобрав воды всех притоков, в низовьях становился полноводной рекой с сильным течением, протекал он по землям безводным и пустынным, способным только кое-как прокормить бесприютных кочевников и их стада. Старожилы этих мест печенеги и сменившие их огузы, гонимые извечной засухой, подолгу на одном месте не задерживались, средств и желания к ведению торговли не имели, потому на берегах реки городов не возникало, а купцы, идущие этой дорогой из Хорезма и Мерва в Итиль, предпочитали водному пути привычные караванные тропы. Зачем Гершому и Ратьше понадобилось перекладывать свой опасный груз с верблюдов на ладью, чтобы затем, хотя бы на волоке между Самуром и Яиком, вновь воспользоваться горбом верблюда, приходилось только гадать.

Весь следующий день чужой парус дразнил их, то скрываясь за излучиной реки, то вновь показываясь на плёсе, неизменно на том же отдалении, что и накануне.

— Надо же! Углядели, собаки! — с обидой проговорил Твердята, которому эта малость затянувшаяся игра в горелки начала порядком надоедать.

— Кто бы сомневался! — фыркнул в ответ дядька Нежиловец. — Ладья у них, может, и торговая, но команда точно привыкла не только скоры из трюма на палубу и обратно перекладывать!

— Судя по количеству вёсел, — подал голос вновь оседлавший верхушку мачты Тороп, — их там не менее полусотни!

— А может, у них какое-то приспособление хитрое имеется, позволяющее им быстрее идти? — предположил фантазёр Путша. — Или этот, как его, Звездочёт, ворожбой нагоняет ветер в паруса?

— Если бы такие приспособления имелись, — напыщенно заявил спафарий Дионисий, — о них бы наверняка знали в империи.

— Да и с ворожбой неувязочка выходит, — усмехнулся дядька Нежиловец. — если бы этот Звездочёт имел настоящие познания по этой части, разве допустил, чтобы весной у него подвода под лёд ушла.