Под знаменем Сокола (СИ)

— Ему что, опять жизнь не мила? — воскликнул Асмунд, с ужасом глядя, как Незнамов сын, преследуя Ратьшу, словно удалой игрец балансирует на шатком настиле над клокочущим морем огня.

— Может быть, он решил, что ему как соловью полагаются крылья? — предположил Икмор.

— Лучше бы он о знамени Росомахи подумал, — яростно прорычал Святослав. — Неужели этот остолоп не понимает, что даже со смертью Дедославского изменника без твердой руки и горячего сердца эта земля все равно пропадет!

— Наоборот, он слишком хорошо осознает свой долг перед этой землей! — покачал головой Хельги Хельгисон. — Не узнает она покоя, пока окаянный Ратьша продолжает ее топтать! И будет лучше, коли волю богов исполнит не огонь, а меч. Для того мой побратим вернулся, для того вновь назвался Соловьем.

Лютобор как всегда ведал, что говорил, ибо Ратьша Дедославский являлся в одном лице и зачинщиком, и знаменем мятежа. И потому, когда меч Неждана, ослепительно засияв в лучах неожиданно появившегося из-за туч предзакатного солнца, нанес решающий удар, и бездыханное тело Мстиславича рухнуло со стены под ноги победителям и побежденным, от земли вятичей словно отодвинулась тень беды.

Конечно, последних упорствующих мятежников и расплодившиеся кромешные ватаги вылавливали по лесам до глубокой осени, а тяжкую, голодную зиму и вовсе пережили только милостью богов. Чтобы накормить и обогреть особо жестоко нуждавшихся, пришлось опустошить княжеские закрома. Конечно, Незнамов сын, выбираясь из горящего града, едва не погиб под обломками Водяной башни, рассыпавшейся в прах через несколько мгновений после Ратьшиной гибели.

Заступничеством богов и молитвами Всеславушки ее милого спас безумный прыжок в заполненный дождевой водой и мертвыми телами ров. Когда Войнег и Хельги с лесными ватажниками отыскали его под дымящимися обломками, он находился в глубоком забытьи и почти уж не дышал. Только мастерство и упорство Анастасия да забота верных товарищей сумели вернуть его к жизни.

А пока на догоравшие руины Дедославля спускалась ночь, и струи дождя стекали с небес, смывая скверну и давая надежду всем, кто остался жив.

Княгиня и князь

Ласковое закатное солнце, справляя праздничную вечерю, заливало небо и землю липовым медом, янтарным елеем и терпким пурпурным вином. Их благословенные потоки растворялись в водах Днепра, изукрашивали берега, щедро изливались на крыши и стены домов. Чешуйками самородного золота проникали в распахнутые по летнему времени двери и окна просторной, хорошо проветриваемой клети, в которой запах свежего теса соединялся с ароматом лесных трав. Украшали розанами и без того румяные лица женщин.

Боярыня Мурава вместе с присланными светлейшей Ольгой разумными прислужницами и добровольными помощницами из числа жен и дочерей воинов и воевод разбирала срезанные по утренней росе пригодные в лечьбе травы, чтобы по осени начать готовить снадобья для балканского похода. Чуткие проворные пальцы женщин былинка к былинке, лист к листу вязали истекающие соком стебли в объемные пучки, которые сновавшие по лестницам и стропилам проворные мальчишки развешивали сушиться под самым потолком.

Защитивший руки до локтя толстыми кожаными перчатками Тойво трудился вместе с боярыней внизу: укрощать, обращая на пользу людям, траву борец и другие злые травы, одно прикосновение к которым несет, самое малое, серьезные ожоги, куда более опасно и ответственно, нежели ребячья возня под потолком. Да и деду по возвращении будет, о чем рассказать.

— Не переживай, как только немирье у нас кончится, я за тобой пришлю! — перед отправлением в землю вятичей взъерошил кудесник вихры на затылке внука. — Пока еще у боярыни лечьбе поучись да Всеславу утешь.

Тойво в который раз закусил губу от досады, опуская на землю любовно собранную дорожную котомку, где помимо редких заморских снадобий, частью купленных в Корсуни, частью подаренных новгородской боярышней, лежал пергамент с изображением башни Сиагр и берестяные грамотки со списками редких рукописей. Сколько можно ждать-то? Так всю жизнь прождешь. Вслух он, конечно, ничего такого говорить не стал. Слишком он соскучился по деду, чтобы, едва накоротке перевидевшись, сразу дерзить. Единственное, на что он решился, осторожно спросить, а когда ждать гонцов.

Услышав вопрос, вещий Арво почему-то вздохнул, глядя в сторону Всеславы-красы, которую, казалось, нынче никакая сила не могла оторвать от ее Неждана:

— Может, осенью, — сказал кудесник понуро, — а может, и раньше.