Под знаменем Сокола (СИ)

— Молчи уже! А то твой Ратьша был не такой разбойник? — ткнул его в бок боярин Красимир, проникшийся уважением к Неждану, когда тот все-таки не позволил Доможиру послать на бойню его пятнадцати- и шестнадцатилетнего сыновей-погодков. Боярин сам понес штурмовую лестницу и первый на нее взобрался, без доспехов, с чужим мечом сумев удержаться на стене.

— А что до древности рода, — добавил боярин Урхо, — то хоть Неждан и не признал отцовское родство, да только Ашина могут тут даже с потомками Вятока поспорить!

— Ну что, брат, — сразу после вече подошел с поздравлениями Хельгисон. — Похоже, для людей своей земли ты так и останешься Соловьем.

— Все лучше, нежели, как Ратьша, коршуном хазарским, — пожал плечами Неждан.

— Ну, первое прозвание твое мы вряд ли забудем! — усмехнулся Сфенекл. — Все у тебя в жизни, как всегда, нежданно-негаданно!

— Главное, выходит все хорошо и ладно! — в тон ему добавил Икмор. — Аж завидки берут!

— А для моих соотечественников да арабов с хвалиссами можешь нареченным и крещеным именем называться! — подытожил Анастасий.

— Да по мне хоть горшком назовите, — отшутился Незнамов сын, — только в пекло я больше не полезу!

— Пекло пеклу рознь, — покачал головой Хельги. — Не думаю, что управлять такой землей проще, нежели удерживать равновесие на стропилах среди огня. Особенно сейчас.

Неждан не нашел, что возразить, ибо о том же толковали они с Всеславой по дороге сюда.

— Какое везде запустение, — едва не со слезами на глазах глядела по сторонам молодая княжна. — Точно вороги лютые по селам и весям прошлись!

— Смута и мятеж страшнее нашествия иноплеменников будут! — отозвался Неждан.

— Вражеские рати всегда можно сообща отразить, а бесчестный изменник тем и страшен, что бьет в спину и нападает из-за угла.

— Кромешников вы покарали, — примирительно улыбнулась ему Всеслава. — Героев наградили. Теперь бы не обидеть безвинно пострадавших, защитить вдов и сирот.

Неждан думал об этом. Великая честь выпала им с любушкой, но и тяжкое бремя. Не тучная и обильная, а разоренная и обескровленная доставалась им земля вятичей. Да только кто же откажется от матери, которую поразил тяжелый недуг. Стоя посреди вечевого поля на высоком помосте, рядом со своей княгиней, Неждан вглядывался в лица тех, кто, оказывая им высокое доверие, вместе с надеждами на лучшую жизнь возлагал на них огромную ответственность. Многих из собравшихся он знал лично.

С кем-то, их осталось не больше сотни, он вместе скитался по лесам под именем Соловья, кто-то последовал за ним в поход, сражался под стенами Итиля, брал Семендер и Саркел. Пришли и те, с кем довелось расхлебывать кровавую кашу смуты. Все люди надежные, с какими не страшно заглянуть в глаза врагу, даже если этим врагом являются нужда и разорение. Ничего! Пройдет год-два, и по Оке вновь побегут караваны торговых судов, и на месте разрушенных градов поднимутся новые. Пахари и охотники вернутся к своим трудам. А в княжьем тереме, где прежде только нудно бубнили метельники, подсчитывая хазарскую дань, зазвенят детские голоса, и нежный голос княгини Всеславы станет выводить напев колыбельной.

Впрочем, предаваться праздным мечтам может себе позволить лишь тот, у кого других, более важных дел нет. А у Неждана и его молодой жены дела как раз в огромном количестве имелись. И напрасно баяли сказители, что княжеская жизнь — это сплошные нескончаемые пиры, во время которых светлейший своим присным поручения дает. Такое, может, и случалось в прежние годы, когда великий князь, подобно кагану хазарскому, стен своего терема не покидал.

Незнамову сыну не то, что пировать, не всегда хватало времени какую-никакую снедь на ходу перехватить, а что до незатянувшихся ран, их приходилось долечивать на ходу. Пока его воеводы подавляли последние немногие очаги мятежа (обожженные руки никак не желали пока снова приноравливаться к мечу), Неждан пекся о том, чтобы новая, счастливая жизнь, о которой они все мечтали, о которой говорилось на вече, не закончилась, едва начавшись.

Он взбирался на строительные леса, спускался в закрома и кладовые, пересаживаясь с коня на ладью и обратно, отмахивал за день по нескольку поприщ, поспевая во все концы своей земли. Говорил не только с боярами и князьями, но также со старейшинами и рядовичами, пытаясь разобраться, кого действительно задавила нужда и кому не справиться без княжьей помощи, а с кого достанет и хорошей хворостины: первейшего средства, когда надо открыть чьи-то глаза на чужую беду. Всеслава, остававшаяся в Корьдно, во всем помогала ему. Испытавшая в своих странствиях жестокие лишения, она не понаслышке знала, что значит остаться без крыши над головой и не иметь даже черствой корки на обед. И многие лихоимцы, пытавшиеся нажиться на чужой беде, испытав на собственной шкуре гнев молодой княгини, надолго, а то и навсегда зареклись против Правды идти.

В один из таких суматошных дней начала осени их в княжеском тереме посетил Святослав. Почтив беседой заслуженных воевод и бояр, оказав дань уважения молодой княгине, он пожелал побеседовать с Нежданом наедине.