Под знаменем Сокола (СИ)

— Правду бают, что на языке ромея мед, а под языком — яд! — проговорила она насмешливо и сердито. — Брат мой знает, что делает, и в моих советах, а тем более, твоих, не нуждается!

Она запахнула шубку и постаралась придать своему милому лицу совершенно ему не свойственное, надменное и грозное выражение.

Анастасий, впрочем, ничуть не испугался. Он отъехал немного в сторону от саней, а затем, как бы ни к кому не обращаясь, негромко пропел на мотив величальной:

— Отставала лебедушка от стада лебединого, приставала лебедушка к стаду поганых хазар.

Маленькие ручки Всеславы судорожно вцепились в мягкий мех полога, головка поникла, в глазах появился страх.

Ох, Всеслава, Всеславушка, сестрица княжеская. Ох, ты воля вольная, воля пташечья. Жить бы девице в тереме, без тоски без кручины, дожидаться бы мужа под стать, купава добра молодца, князя воеводу хоробра. Да только ждал Всеславушку у далекого моря Хвалисского супруг грозный, каган хазарский, тень Бога на земле. Сколько лет платили вятичи хазарам дань, столько времени жили во дворце у кагана сестры да дочери княжеские. Жили в почете да в богатстве, только разве веселое то житье: то ли жена, то ли заложница.

Если чем и наградили светлейшего князя Ждамира добрые боги, то удачей воинской точно обделили. И хазарам дань молодой князь, как и его предки, платил, и от злых находников-печенегов оборонить степное порубежье никак не мог. А когда пожаловал в его землю киевский сокол Святослав, светлейший князь Ждамир да главы входивших в союз вятичей десяти славянских племен войско собрали незваных гостей встретить, но как увидели тьмы, пришедшие с земель полян, древлян, северян, кривичей, радимичей, словен новгородских, затаили робость в сердцах. А уж когда Хельги-Лютобор едва не в начале предваряющего любую битву поединка бросил на сыру землю лучшего во всем воинстве бойца — молодого княжича Ратьшу Мстиславича, совсем пали духом вятичи, безо всякой дальнейшей борьбы и пустили чужаков в свои земли.

Думали светлейший Ждамир с малыми князьями, что Святослав, как прежде хазары, дани с них станет требовать, а он с хазарских данников воинов запросил, чтобы походом на самих хазар идти. Град их взять, земли к Руси присоединить. Вот тогда и призадумался князь Ждамир, как бы ему и русского князя не обидеть, и с хазарами мир не нарушать. Вот тогда и собралась к Арво-хранильнику Всеслава: о будущем узнать да о лучшей доле Велеса испросить. Ибо появилась в девичьем сердечке надежда. А кто не надеется, почитай, не живет!

Дабы отогнать тяжелые думы и размять молодые косточки, которые страсть как не любили долго сидеть на одном месте, Всеслава велела подать ей коня. Резвый иноходец гнедой масти, под цвет ее рассыпчатой каштановой косы, играл под седлом и громко хлопал губами, требуя угощение. Соболенок устроился на шее хозяйки живым воротником.

— Ну что, ромей, не желаешь ли наперегонки? — насмешливо глянула девица на Анастасия, пуская коня рысью.

— Изволь, госпожа, — отозвался он, принимая вызов.

Лошади рванулись с места, сразу обогнав нагруженную поклажей свиту, оставив где-то вдалеке мерный скрип саней. Заплясала, закружилась перед глазами снежная круговерть, зазвенели в гулкой вышине лошадиное ржание и веселый смех, побежали прочь припорошенные снегом прозрачные березы да серебряные осины, затерявшиеся в высоких сугробах пойменные луга да завороженные зимним сном дубравы, сумрачный ельник да нарядный сосновый борок на высоком речном берегу. Поначалу сильный, горячий конь Анастасия вырвался вперед, оставив далеко позади гнедого иноходца, однако потом его ездок придержал поводья, позволив девушке выиграть это маленькое состязание. Уловка, впрочем, не осталась незамеченной.

— А твой князь тоже предпочитает уступить победу? — насмешливо глянула на Анастасия Всеслава.

— Спроси об этом у своего брата, — пожал плечами ромей. — Ему лучше знать!

И вновь Всеслава почувствовала себя уязвленной. Как смеет этот бродяга, лишь волею судьбы оказавшийся в милости у сильных мира сего, напоминать ей, княжеской дочери, о неудаче светлейшего Ждамира.

— Ваш князь мечтатель или безумец! — в запальчивости вымолвила девушка. — Нешто он и в самом деле рассчитывает одолеть хазар?

— А чего бы ему их не одолеть? — невозмутимо отозвался Анастасий. — Правда на его стороне. Да и сил, если союзники нас не подведут, к тому достанет, что бы в вашем дружинном доме о том ни говорили. А если бы твой брат Ждамир не только о сиюминутной выгоде нарочитых мужей пекся, а о благе своей земли радел, он бы, чем жаться и журиться, для этого похода и воинов дал, и сам в него пошел. Нешто не противно ему сестру родную, кровь единую, поганым почитай в неволю отдавать?

— Не твое дело! — едва не в слезах проговорила княжна. — Мой брат меня любит и никогда никаким хазарам не отдаст! Нешто ты не слышал, жених у меня и в здешней земле есть, Ратьша Мстиславович, сын владетеля Дедославского!