Под звездою Москвы

— Молчите, Луиза! Не смейте говорить так. Замолчите сейчас же.

Луиза замолчала, побледнев. Марике затревожилась.

Но Матье быстро пришел в себя и успокоил ее:

— Хорошо, Марике, я, может быть, возьму тебя с собою сейчас же. Иди к себе, готовься. А мне надо поговорить с Альбертом о важном деле.

Братья вошли в музей вдвоем. Альберт начал было рассказывать, как, когда и какие реликвии ему удалось спасти. Но Матье резко оборвал:

— Здесь побудем молча.

Матье остановился посредине комнаты в торжественной сосредоточенности. Голова его склонилась вниз, и вся фигура выражала печаль. Так он постоял несколько мгновений, молчаливый и угрюмый.

Альберт подошел к брату, тронутый и вместе встревоженный.

— Скажи, мой друг, мой милый брат, чем ты так опечален, какая тяжесть у тебя на сердце? Не случилось ли что с нашим Ренэ?

Матье опустился на сосновый обрубок и закрыл лицо руками. Но через мгновенье встал.

— Ты меня, Альберт, не сбивай с того, что должен я с тобой решить и сделать.

Матье поднял голову и взмахнул перед собой руками, как будто отгонял от себя что-то. Он горько улыбнулся, поймав себя на этом жесте.

— Мне один бывалый человек сказал, что самые длинные руки и ноги, какие он видел в Европе, это у голландского социалиста Трульстра и у меня. Вон они какие у меня, — он вытянул руку в сторону окна и погрозил улице, — мои руки достанут проклятых бошей, куда бы они ни укрылись. Скажи мне, брат, ты в подземелье бываешь? Все там в сохранности? Я, проходя, не осмотрел, спешил повидать вас скорее.

— Все сохраняется, как ты приготовил перед своим уходом. А почему спрашиваешь? Неужели это, по-твоему, когда-нибудь понадобится?..

— На всякий случай спрашиваю. Взрывчатые вещества всегда пригодятся. Любой ценой спаси Марике, если что произойдет неожиданное.

— Матье, говори прямей!

— В городе, Альберт, могут разыграться серьезные события.

— Брось загадки. Расскажи, что тебе известно. Ты говоришь с братом.

Как много мог бы рассказать Матье своему младшему брату! Он приехал в родной город по поручению друзей из Брюсселя. Там получены сведения, что из прибрежных северных департаментов Франции и из городов западной Фландрии снимаются части немецких гарнизонов для отправки на Восточный фронт. Удалось узнать также, что сборным пунктом для формирования эшелонов назначен железнодорожный узел в родном городе Матье и Альберта. На Матье возложено помешать всеми средствами отправке этих эшелонов или же, по крайней мере, задержать отправку сколько будет возможно.

Матье мог бы рассказать Альберту, что он уже обошел тех, на кого рассчитывал в этом деле, и от многих получил уклончивые ответы. Он мог бы рассказать, как его спрашивали: не пострадают ли, в случае выступления против немцев, святыни старины и памятники национальной славы, которые с такой настойчивостью и о таким терпением собрал и с таким мужеством сохранял его младший брат, Альберт ван-Экен.

За несколько часов пребывания в городе Матье успел убедиться, что Альберт для многих горожан служит примером. Многие по поведению Альберта определяют, приходится ли уже покориться завоевателям или же можно еще рассчитывать на успех в борьбе с ними. Некоторые из почтенных людей прямо заявили Матье: поступим, как поступит младший ван-Экен; мы не хотим подвергать риску то, что ему удалось спасти своей разумной выдержкой.

Матье понял, что он скорей сплотит нужных людей, если Альберт будет с ним заодно. Он мог бы пренебречь доверием людей к Альберту, если бы военное счастье на фронте резко повернулось против завоевателей. Но может ли он выжидать, или же дело, для которого он приехал, потребует самых быстрых действий?

Матье не мог сразу решиться, как поступить с братом: открыться ли ему прямо, или нет? Он задал было Альберту вопросы: ты, надеюсь, порицаешь капитуляцию? Ты, верю, не принимаешь сотрудничества с немцами? Но Альберт, обиженный, что брат не хочет ему довериться, отказался отвечать, пока тот не скажет, чего от него хочет.

Тогда Матье отбросил колебанья: недаром ведь Альберт, как и он, Матье, — из рода ван-Экенов; ван-Экены никогда не взвешивали на весах сомненья свою верность отчизне; и если в дни неудач Альберта могла покинуть твердость, то доверие, которое Матье окажет теперь брату, снова придаст тому силы; честное, прямое сердце отзывается на оказанное доверие удвоенной преданностью.

Матье рассказал брату все. Не открыл только лишь место, где в эту ночь должны собраться приглашенные им верные люди, чтобы начать действовать.

— Настала минута, Альберт, когда ты одним твоим словом можешь совершить большое дело. Всю жизнь ты прожил безупречно. Ты заслужил от твоих сограждан такое доверие, когда твое слово может перетянуть весы на ту или другую сторону. Может быть, ты и жил всю жизнь в честном мужественном труде только ради этой решающей минуты.

— Чего ты ждешь от меня, Матье? — спросил Альберт.