Подари мне себя до боли (СИ)

— Максим Андреевич! — откашлялся кто-то рядом и Макс не сразу вспомнил, что в кабинете его находится «Батяня» — Николай Батянин, начальник его службы безопасности. И все это время он был здесь и докладывал по рабочим вопросам.

— А да! — Макс собрался, придвинулся ближе к столу. Схватил ручку и слишком заинтересовано стал разглядывать документы, ни хрена в них не понимая. — Оставь, я позже посмотрю.

— Могу идти?

— Да… То есть, нет… — Макс сделал паузу, закуривая, чтобы правильно сформулировать вопрос, — Есть ли способ вытащить из квартиры… беглого рецидивиста. Желательно не силовой? Не привлекая внимание ментов и соседей. Тихо и аккуратно, без травм?

— Совсем не силовой — вряд ли, — пожал плечами Батяня. — Рецидивист вооружён?

— До зубов!

— Заложники?

Макс подумал.

— Сообщница.

— Нууу, совсем без шума не получится, однозначно. Блокпосты, оцепление, заглушки, техническое оснащение нужно. Видео-маяки, прослушка. Возможно, использование слезоточивого газа; группа захвата, как минимум. Поэтому, скорее всего, и объект поцарапать могут и сообщницу.

— А что-то… нежнее?

Николай уставился своими пронзительными голубыми льдинками на Макса.

— Нежнее, — эхом повторил Батянин, почесал короткий седой ёжик затылка и осторожно добавил: — Можно попробовать послать рецидивисту цветы!

Цветы? Макс послал. Потом ещё. И ещё.

И будет посылать, пока она не позвонит сама. Пока сама не придёт. В конце концов, он выкурит эту ведьму из ее панельной избушки, по любому. Возьмёт этот бастион измором. Он утопит ее в этих цветах, но не остановится ни на день!

***

Когда принесли восьмую охапку и их квартира стала напоминать салон ритуальных услуг для кукол барби, Соня не выдержала. Никто из соседей и знакомых цветы больше брать не хотел. Да и мама пригрозила, что пойдёт писать заявление в полицию.

Она думала, сердце вырвется, пока держала палец над «половым контактом», в конце концов, нажала вызов и почувствовала, как по спине скатилась большая капля пота.

— Здравствуй, киска, соскучилась? — ответил он почти сразу.

— Как это остановить? — проигнорировала приветствие Соня.

— Тебя здороваться учили, Орлова? — голос глубокий и расслаблен, тягуч, фоном звучит музыка. Он в «Пороке»? Ну, конечно, где ему быть в пятницу вечером?

— Здравствуй, прекрати, пожалуйста, присылать эти ужасные цветы! — выговорила она на одном дыхании гуглоголосом.

— Прекращу, зайка моя, если мы продолжим… встречаться. Хочу тебя! Сейчас!

— Ты пьян?

— Ещё недостаточно в хлам, но планировал. Останови меня, пока не поздно.

— А ты что — международный конфликт, что ли, чтоб тебя останавливать? Иди спать!

— Только вместе с тобой!

— Ну, тогда найди себе другое занятие! Всего доб…

— Тебе цветы-то есть куда ставить? — перебил хрипло Макс, — А то завтра ещё клумба прибудет.

— Ладно! Хорошо.

Внимательная тишина в трубке.

— Хорошо, — продолжила Соня, пропихнув дурацкий комок из горла обратно в солнечное сплетение, — я встречусь с тобой ещё раз, Моронский, если ты удалишь эту программу, или что ты там установил в этот телефон, и дашь слово больше никогда не следить за мной.

— Миссия провалена, меня раскрыли… — проворчал пьяно Макс и даже это у него получилось сексуально, — я честно пытался сутки не палить за тобой. Но это, оказывается, затягивает, как игра в рулетку!

Замолчал. Курит, кажется. Музыка стала громче.

Наконец, трубка откашлялась.

— Хорошо, договорились. Через полчаса машина у подъезда! — прозвучал совсем другой голос. Властный. Жесткий. Горячий.

Во рту у Сони опять пересохло.

— Карту не забудь! — добавил он и отключился.

Соня ещё посидела с телефоном у уха, потом поднялась и на ватных ногах подошла к шкафу. Раскрыла. Теперь понятно, для чего он таскал ее по магазинам. Для чего были куплены все эти вещи, которые никуда, кроме как в ад, не наденешь.

Достала из чехла чёрное короткое платье-жакет. Белье — сочное темно-бордовое переплетение атласных лент с металлическими цепочками и кольцами. То самое, которое грудастая нимфа Кристина презентовала, как «эксклюзив». И да. Она была права. Трусики на «молнии». Если потянуть за собачку вниз и назад, сим-сим откроется. И это ещё не главная фишка! Пояс с подвязками в виде таких же цепочек для чулок. И собственно, сами чулки — шелковые, темно-бордовые. «Это все из какой-то другой жизни. Для какой-то другой Сони!»

Она надела белье, чулки, ноги сунула в туфли-Теслы. Встала перед зеркалом.

«Моронский, тебе конец!»

Был бы у Сони член, он бы стоял колом! Женское возбуждение не так очевидно. Оно угадывается в горящих глазах, в плавных, раскованных движениях, во вздымающейся груди, в учащённом дыхании, в жадно приоткрытых губах… В зеркале отражалась жрица любви со всеми признаками похоти, а не та тихая, скромная девушка, которой она была всего несколько минут назад.

Она смотрела на себя и сама себя хотела! «Моронский, ты попал!» — повторила Соня и ей показалось, что жрица в отражении хищно улыбнулась.

В конце концов, какая она вещь? Соня обвела взглядом силуэт девушки в зеркале.