Подари мне себя до боли (СИ)

— На сто восемьдесят, да! — восхитилась миссис Моронски, поправляя широкие полы шикарной чёрной шляпы на седовласой голове. — Натура такая! Весь в меня! — И опять засмеялась. — Сказал, что не видит себя в профессиональном спорте. На самом деле, — она наклонилась к Соне поближе и снизила голос, — он просто осознал свою привлекательность и начал ею пользоваться. Я сначала переживала, что его может затянуть в какой-нибудь эскорт для старых американских кошёлок, но он вовремя вырулил.

Она подмигнула Соне и тонкими пальцами унизанными дорогими кольцами сняла солнечные очки, откинулась на спинку и замолчала.

Соне стало интересно, это врожденные качества или приобретенные и можно ли этому научиться?

— А сколько вы женаты с папой Макса? — несмело проговорила она, и добавила: — И как вам удалось сохранить не просто отношения, но и чувства?

В том, что на седьмом десятке жизни и после стольких лет брака эти двое умудрились сохранить огонь любви не приходилось сомневаться, это было видно…

Анна усмехнулась.

— Тридцать пять лет вместе. Я бы могла книгу написать про успешный брак, но она бы состояла всего из одной фразы: «я не знаю»! Люди вокруг нас, Соня, менялись. Приходили, уходили, исчезали. Многие даже не запомнились. И только мы, по какой-то необъяснимой причине, вопреки закону природы остаемся вместе. Хотя, бывало, что балансировали на грани. А чувства… Вот тут скрыта логическая ошибка всех, кто считает, что чувства могут умереть. В живом организме химические реакции происходят непрерывно. Любовь — это та же химическая реакция. Если изначально для химии есть подходящие элементы и среда — будет и реакция. Отношения же — это серьёзная работа. И на девяносто девять процентов она женская! А когда твой «шеф» — Моронский, готовься гореть на ней круглосуточно.

Вот это последнее замечание было в точку. И она не могла не спросить:

— Вы счастливы?

— Я? Каждый день! — без тени сомнения ответила Моронская.

— Ну… — Соня смутилась, соображая, не будет ли слишком самонадеянно и глупо звучать просьба? Хотя, чего уж теряться… — Может, тогда дадите совет новобранцам? — ей, вдруг захотелось окунуться с головой в прохладную гладь бассейна.

— Совет… — Анна сделалась серьезной. — Я не уверена, что имею право давать советы. Это как раз тот случай когда жизнь с таким мужчиной, как Моронский одновременно и привлекательна и, что называется «не позавидуешь». Но, поскольку деваться тебе все равно некуда… Как жена Моронского, я бы пожелала тебе терпения. Как мать Моронского — смирения. Будь послушной, девочка, не спорь, он счастлив только, когда обладает. Но, как женщина я бы сказала: никогда не отдавай себя полностью, не растворяйся. Пусть у него всегда будет ощущение, что ты можешь упорхнуть в любой момент. Всегда рядом, но чуть в стороне. Покорность, приправленная легкой недоступностью — десерт для его демона. Усыпляй его бдительность сладким каждый день. Но смотри, не переборщи, а то врата ада слипнутся!

И Анна снова звонко засмеялась, отчего оба Моронских отвлеклись от игры в гольф и повернули в их сторону головы.

— Танкер терпения, немного любви и травки… — задумчиво проговорила мама Макса и помахала ручкой своим мужчинам, потом повернулась к Соне: — Предложение же не делал? — почти шёпотом спросила она, но так, будто знала ответ и просто хотела лишний раз убедиться в своей проницательности.

— Нет..

— И не сделает! — весело отмахнулась идеальным маникюром Анна и снова откинулась в шезлонге.

Соня потупилась и ощутила неприятный укол в груди. Ну, спасибо! Всегда мечтала услышать это от мамы своего парня! Прям в десяточку. Помнится, Клара Абрамовна тоже на что-то подобное намекала в первый же день их знакомства…

Анна заметила похмурневшее лицо Сони и затараторила:

— О, дорогая! Ты не так меня поняла. Ему нет необходимости делать тебе предложение, поскольку ему не нужно твоё согласие. Он уже все решил…

Анна поднялась с шезлонга. Повернулась всем корпусом к млеющей в тени зонтика Соне и, поправляя на бёдрах парео, задала неожиданный вопрос:

— Твой паспорт у него?

— Д… да, — запнулась Соня и вспомнила, что за неделю до отъезда он забрал все ее документы, якобы, чтобы решить вопросы с визой. И больше она их не видела. А дальше — зефир в голове. Все так стремительно развивалось. Самолёт. Первый класс. Шампанское на борту. Ее рука в его ладони, его пальцы в волосах. Жар его тела рядом, запах табака и мяты. И то, как в последние две недели странные, задумчивые взгляды сменялись пылким желанием в его глазах… И сама Соня чувствовала себя странно. Непривычно. Больше не нужно было никуда бежать, боязнь быть использованной и выброшенной больше не трепала душу. Какой паспорт? Она забыла, как ее зовут!

— Попроси у него при случае свой паспорт, — она подмигнула, подхватила со столика пустые бокалы из-под коктейлей и танцующей походкой направилась к дому. — Ну и жара…