Подари мне себя до боли

«Давай, Соня, откровенно, - говорила она сама себе, глядя в потолок, - ты и сама не готова уйти. Ни физически, ни мысленно. Особенно - физически. Ты просто ждёшь каких-то действий, которые будут достаточно убедительны для «прощения»! А не боишься, что он просто вскроет квартиру, как консервную банку, и вытащит тебя?»

Он же, судя по всему, ещё не наигрался.

И здесь, если обида теряла силу сопротивления, то гордость только набирала обороты.

Ну, возьмёт она, ответит на звонок, дальше что? Что он скажет? «Не цепляйся к словам, малыш, давай лучше потрахаемся, я же знаю, ты горишь!». Нет!  Она горит, конечно, но не готова бросаться к нему по первому зову. Даже по второму не готова.

А потом Сонина жизнь, как в песне, превратилась в цветы! В прямом смысле.

Обычно, цветы после ссоры - это такой способ сказать «прости», нет? Но судя по всему, вины за собой Моронский не осознавал. Вообще.

Мама увидела самый первый букет и сказала, что это издевательство, а не букет! Когда пришёл третий точно такой же - сказала: нет, это не издевательство, а изощрённая пытка! И Соня не могла с ней не согласиться. Потому что это были РОЗОВЫЕ ГВОЗДИКИ!!! ОХАПКАМИ! Ежедневно! И это было почти  так же чудовищно ужасно, как и его картины!

И, как будто, всего этого ей было мало, так ещё и подозрительно  активизировался Лев.

- Мама, скажи честно, это твоя работа? - Соня возникла на кухне, после того, как в очередной раз попыталась объяснить Льву по телефону всю неразрешимость их драмы. Человек не понимал.

- Сонь... - мама замялась, - я просто подумала... ну парень же ждёт, не смотря ни на что. Звонил пару дней назад, спрашивал как дела, ну я...

- Мама, я... - Соня сжала в  кулаках желание нагрубить маме. - Ну, я прошу, пожалуйста! Больше так не делай! Я ему в последний наш разговор такого наговорила! Специально, чтобы отстал! Чтобы дорогу сюда забыл. А ты опять ему калитку  приоткрыла. Не нужен мне мужчина, который, не то что за меня, за себя постоять не может! Гордости, как у кочерыжки! - фыркнула и плеснула в чашку с чайным пакетиком кипятка.

- А какой нужен? - мама дёрнула плечами и отбросила полотенце на стол. - Этот твой? Из-за которого ты не ешь ни черта, один чай швыркаешь? Ходишь тенью. Или лежишь в темноте, в потолок смотришь? - мама закинула голову к потолку, скрестив на груди руки, как покойник, и закатила глаза. - Все было нормально, пока ты с Лёвой встречалась!

- Вот именно «нормально»! - Соня стукнула чашкой об столешницу, расплескав чай, - Как в болоте! Тёпленько, мягонько, но скучно, аж зубы сводит. Поспали - можно поесть, поели - можно поспать, - проквакала она.

- О! Зато с этим твоим прям не соскучишься! Да?

Соня молчала, сопела угрюмо, рассматривая содержимое чашки, нервно болтая в ней пакетиком.

- Соня, - мама заговорила мягче, ласково, - он любит тебя.

- Кто? - Она подняла взгляд на маму.

Вера Александровна шумно выдохнула и опять закатила глаза к потолку.

- Лёва! Лёва, конечно же, дурочка. Не этот же твой...

- Ма, у него имя есть! - тихо осведомила ее Соня. - Макс.

- Да какая разница, Макс-Шмакс! Таким, как он только одно нужно! - горячо выпалила мама.

- Ага! Совершенно верно. И с такими, как он, это незабываемо, да мам? А Лёве знаешь что нужно?

- Что?

- Вторая Клара Абрамовна! Чтобы сопли ему подбирала и пироги с рыбой пекла!

- Что плохого в пирогах?

- Маамаа! - протянула Соня в отчаянии, резко встала из-за стола и вышла.

Рухнула ничком на кровать. Рыдания рвались из груди, но она душила их многострадальной подушкой.

Какая дурацкая ситуация! Хуже не придумаешь. Уже и готова   простить, да никто не спешит извиняться... Действительно, пусть лучше он вынесет дверь ее квартиры, прежде чем Соня позвонит сама, заплатив за это остатками самоуважения!

Мама тихонько вошла в комнату, села на край кровати.

- Понимаешь, Соня, - она придвинулась  ближе и погладила ее по макушке. - То что ты... уступила этому, - мама осеклась, -  Максу своему, нет ничего противоестественного. Думаю, мало бы кто устоял. Плохо то, что эти ваши отношения ты принимаешь слишком близко к сердцу. Молоденькая ты ещё, глупая. Было бы тебе лет тридцать пять - сорок, ты бы просто получала удовольствие, не мучая себя напрасными ожиданиями. Как тетя Галя говорит:  «после сорока мужик больше нужен для здоровья».

- А я и не жду ничего! - буркнула Соня, резко подняв голову, и снова уткнулась в покрывало.

- Сонь, ну мне-то не ври! Это ты себя можешь обманывать, меня не надо.

- Ну, и что мне делать? - Соня шмыгнула носом, сглатывая слёзы.

- Я же не знаю, что у вас случилось. Ты мне так и не рассказала. Он тебя обидел чем-то?

Соня ещё раз шмыгнула. Села. Вздохнула и забормотала в нос:

- Ну, он врезал одному типу, который поделился с ним своими не очень пристойными планами на меня. А потом сказал, что я вещь, которая принадлежит ему и никто не может трогать меня руками. Что-то типа того... Вещь, понимаешь?

И слёзы с новой силой хлынули из глаз.

Мама приоткрыла рот, подняла брови и ухватилась за голову.

- И все? - громко спросила она.

- Да, а что? - глаза сразу высохли.