Подари мне себя до боли

И посвятит себя непрерывному развитию.

In another lifetime, she'll be more at ease

В другой жизни она будет чувствовать себя спокойнее,

And then, finally, admit I am she

И тогда, наконец, признает, что я – это она.

She'll love when she's ready

Она полюбит, когда будет готова,

Black coffee «SBCNCSLY»

Ей не хватало воздуха. Ей было душно. Его запах обволакивал. Его жар опалял все тело, пробираясь под кожу, соединительные ткани, проникал в сосуды  и заставлял сердце больно колотиться в груди.

Последние рваные куски сна сгорели в обжигающем дыхании спящего зверя...

О том, чтобы хладнокровно оценить обстановку и принять правильное, взвешенное  решение, мечтать не приходилось. Соня впервые в своей жизни проснулась без сознания! Чувство... новое, необъяснимое, щемящее, сносило ей крышу, разрывало и без того хлипкие логические цепочки. Разбивало вдребезги все принципы и обещания данные Соней самой себе.

Грёбаный сладкий ублюдок. Он все опять сделал по-своему!

Мало того! Так он ещё и храпел ей в ухо!

Соня абсолютно бесцеремонно была заключена в неразъёмные  тиски его рук. Спиной прижата к его груди, задницей к паху. Моронский даже умудрился перекинуть свою правую ногу через ее левое бедро.

«Опутал! Реально, как паук» - ворчала про себя она.

«И как выпутываться из всего этого? В смысле, и из Моронского и из всей ситуации!?»

Вот проснётся он. Дальше что? Что они скажут друг другу? Как, вообще, в глаза ему смотреть после всего, что тут было? После того, как она вела себя так... так нетипично для себя.

Соня зажмурилась. Блаженная память глумливо подбросила  некоторые детали ночи. Нет! Не вспоминать! Пока она не выбралась. Есть риск остаться.  Нельзя допустить, чтобы это утро они встретили вместе.

О том, что после ночи с Моронским обязательно придёт утро, ее вчера никто не предупредил!

Что он скажет ей? Даст денег на такси и проводит до двери: давай, детка, я позвоню?! Так ведь поступают все сладкие ублюдки, грязно пристающие к незнакомкам на выставках?

Господи! Орлова, где вчера были твои прокуренные мозги!

Понятно, где... в Караганде.

Нет! Лучший способ сохранить остатки достоинства - уйти до того, как тебя выставят вон. Не дожидаясь, когда тебе скажут: «Спасибо, в целом все было чудесно, мы с вами обязательно свяжемся», уйти по-англиЦки!

А как уйти-то? Если он навалился всей тушей и дрыхнет.

Мама дорогая, это пиздец!

Соня снова отругала себя, ведь маме она даже написать не потрудилась вчера... бестолковая!

Она попробовала пошевелить ногой и тихонько поерзать бёдрами. Храп захлебнулся и затих. Моронский замычал и, о, чудо! убрал с Сони волосатую ножищу, перевернулся частично на спину.

Соня осторожно приподняла тяжеленную лапу, выползла из-под него и скатилась с края кровати. 

Уже светало. Однако ж освещения явно не хватало, чтобы идентифицировать в разбросанных вещах свои. Трусы, естественно, найти не удалось. Это уже третьи трусы, пострадавшие при непосредственном участии Моронского.  Минус одна серёжка. Искалось хорошо то, что покрупнее: нашлись брюки и жакет.

Минус топик.

Сумочку, слава богу, нашла, а это, можно сказать, самое главное. И туфлю. Сначала одну, потом другую - обе валялись под лестницей.

Пришлось запахнуть потуже жакет и затянуть его ремнём.  Тем самым, Моронского. Он же не будет возражать, если в счёт сгинувшим трусами она возьмёт его ремень?

Аккуратненько, на цыпочках, с сумкой в зубах и с туфлями в руках Соня двинулась ощупью к выходу. Какая-то удача вывела ее в холл почти сразу. Из стеклянной берлоги наружу вели двери лифта. Всего две кнопки: вверх и вниз. Чё, так просто? Никаких тебе паролей, ловушек, летающих ножей и лазерной сетки? Соня с подозрением посмотрела на панель с множеством кнопок поверх кнопок вызова лифта, тыкнула пальцем в стрелку вниз. Тишина.

У Сони тряслись коленки. Вот будет неприятно, если ей придётся возвращаться в квартиру. Нелепая ситуация: оделась, ушла, но вернулась. Воображение тут же подкинуло ехидную физиономию Моронского и какую-нибудь фразочку в его духе,  что-то типа: «Что, решила отсосать мне на дорожку?». Это будет такое унижение! С которым, кстати, никакое жизненное дерьмо не сравнится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Но вдруг лифт дзынькнул и двери его неслышно разъехались. Не веря счастью, она заскочила внутрь и шумно выдохнула. Нажала кнопку «L». Для верности несколько раз нажала, чтобы уж наверняка. Обулась. И решила вызвать такси.   

ТЕЛЕФОН!!!

А нет... вот он, в сумке! Душа передумала  падать в пятки, а Соня  удержалась на ногах и не сползла вниз по стене лифта. Вместо этого она уставилась в отражение его зеркальной стены. Оно показывало Соне какую-то всклокоченную женщину с безумным взглядом. Одета вроде прилично, но выглядит так, будто под забором на газетке ночевала. После того, как ее несколько раз переехал самосвал.