Подарите мне море…

Оказалось, что её купил помполит, после того как скрылся в надстройке радист. Такого коварства он ему простить не мог и поэтому все последующие дни проклинал его на чем свет стоит, и всю его родню заодно. Хотя оба были люди культурные: помполит из Москвы, радист из Питера, но выражения употреблялись самые исконные, малоинтеллигентные. На третий или четвёртый день помполиту, видимо, из-за занимаемой должности и утери всякого доверия со стороны народа стало стыдно, а может он, обследовав эту машину, что-то в ней нехорошее ещё нашёл, и он предложил радисту уступить её, вписав его имя в документы, благо они оказались не заполнены. Начальник поначалу обрадовался, но потом его начали терзать сомнения – почему он решил ему уступить? Он начал названивать домой, рассказывать всё про эту машину родным, знакомым. Через пару дней они решили, что именно такая машина им и нужна, и сказали ему – бери. Он радостно побежал к помполиту, чтобы сообщить это трудное решение, но помполит к этому времени уже принял своё окончательное решение – он вписал в документы свою фамилию и спокойным голосом сообщил об этом радисту. Тому ничего не оставалось как проклинать помполита, его родню, а также партию, которую он тут представляет, до прихода в Архангельск. Они не общались, хотя до этого поддерживали почти дружеские отношения, обегали друг друга стороной. Надо заметить, что в Архангельск мы пришли в декабре, были уже хорошие минусы на улице, и заводить машины из Европы при таких температурах всегда было непросто. Как лотерея, заведётся или нет на морозе, никто не угадает. Почти у всех в системе охлаждения в лучшем случае был сильно разбавленный тосол, а у некоторых и вода. Поэтому не все машины завели, некоторые были утащены на буксире в теплый склад, отогреваться, другие, которые торопились, всякими способами пытались завести. К помполиту был вызван брат из Москвы для перегона, и, видимо, они спешили. Сначала покрутили так, таская аккумулятор на зарядку. Потом нашли погрузчик и стали заводить «с толчка». Погрузчик таскал их по всему погрузрайону, но кроме того, что стукнули её на повороте об контейнер и порвали ремень ГРМ, ничего не добились. Помполит погрузил её обратно на борт, и на следующем причале погрузки на 29 л/з, где было поменьше пожарников, с отчаяния и расстройства разрезал её бедную с помощью газосварщика на запчасти. Они ещё долго лежали отдельными кучками во всех местах судна, и народ иногда находил там себе нужные гайки, или ещё что-нибудь. Такие вот истории бывали. И смех, и слёзы.

* * *

Попадал иногда и на другие суда, когда судно было далеко, а отпуск кончался. Так получилось с т/х «Бакарица», вроде в 1989 году. Пришлось изрядно потрудиться там, месяцев восемь, наверное, прежде чем сменили меня. Тоже воспоминаний много осталось. Помню, уезжал с него из Риги в апреле. Была весенняя прекрасная погода. Мы с Любой провели несколько прекрасных дней в весенней Риге в ожидании рейса самолёта. Вспоминаются ещё два больших оригинала: капитан и стармех. Они в длинном рейсе поспорили, кто нужнее на судне, и не во что не вмешиваясь, показывались только на прием пищи. Продержались около недели, прежде чем кто-то к кому-то из них обратился по работе, не помню к кому из них. Вот были замечательные времена, когда нороду хватало, и народ был грамотный, и суда относительно новые. Потом, в 1991 году я, по той же причине попал на т/х «Академик Глушко» – прекрасный новый пароход, мощный и современный. Там я очень неплохо вписался в экипаж, сработался с капитаном – Бережным Владимиром Ивановичем, и мы после отпуска, почти всем экипажем пошли на свой первый подфлажный пароход «SHEERNESS». Во время отпуска в 1992 году я, получив рекомендацию от Бережного В.И., сдал проверку знаний и получил диплом Капитана дальнего плавания.